Это был человек степенный, молчаливый и гордый. Стан у него не толще свечи, а поступь уверенная. Каждое его движение, каждый шаг говорили о его могучей силе. Но лучшим его украшением были седые волосы и усы, а также сверкавшие под сенью длинных ресниц черные, как уголь, глаза.
Станко как-то сразу почувствовал, что за этим человеком он пойдет хоть на край света.
После молитвы атаману подали фляжку. Тот перекрестился, сделал несколько глотков и отдал ее гайдукам.
Станко стоял, прислонившись к дубу.
— Иди сюда! — позвал его атаман.
Он подошел.
— Ты сказал, что тебя зовут…
— Станко.
— Да, да… Станко! Значит, хочешь стать гайдуком?
— Таково мое желание! — воскликнул Станко.
— А ты знаешь, что такое гайдук?
— С самой колыбели слышал, как поют о них под гусли, — смело и решительно ответил Станко.
— Это правда, поют, но жизнь у них трудная. Ты вот привык все делать вовремя — обедать, ужинать, спать, а гайдуку это не дано. Другой раз куска доесть не приходится, а уж сколько ночей проводит он без сна — и не спрашивай!
— Я этого не боюсь! — твердо, уверенно заявил Станко. — Конечно, я всегда ел досыта, но коли придется голодать, то выдержу голодовку лучше всякого другого.
Атаману по душе пришлись ответы Станко.
— Гайдуки не бросают товарищей в беде. Не годится гайдуку бросать раненого товарища, чтоб враг отсек ему голову, а вороны клевали его тело: он должен на плечах своих вынести его с поля боя.
— Я молод и силен и легко справлюсь с этим.
— У гайдука нет семьи. Его братья здесь. Он должен забыть зеленые поля и любовь к девушкам…
— Я уже отказался от этого. Оставил всех близких и пришел, чтоб здесь найти братьев и любовь.
— Постой, постой! Если гайдук попадет в руки врага, его подвергают страшным пыткам…
— Я вытерплю.
— И требуют выдать товарищей и укрывателей.
— Я скорее умру, чем произнесу хотя бы слово!
— Гайдук словно заряженное ружье!
— Как сказал Старина Новак[15]: «Я готов бежать, и дожидаться, и стоять в бою на страшном месте»[16].
Гайдуки слушали разговор Станко с атаманом. И, сказать по правде, его непринужденность и решительность нравилась им не меньше, чем его статность да пригожесть.
— Прыгать умеешь? — спросил атаман.
— Умею, — ответил он уверенно.
Атаман показал на высокий пень неподалеку от себя.
— Давай!
— С места?
— Нет, с разбегу.
Станко словно на крыльях перелетел через пень.
— Здорово! — закричали гайдуки, не спускавшие со Станко глаз.
Станко приободрился. Он обвел всех соколиным взглядом и сказал:
— С места тоже могу!
Гайдуки закачали головами.
Станко подошел к пню. Взмахнул два раза руками и… очутился на другой стороне…
Гайдуки оторопели от изумления.
— За́врзан! Заврзан! — зашумели со всех сторон. — Этот тебя на обе лопатки положит!
Невысокий кряжистый парень с блестящими глазами отделился от товарищей и подошел к Станко.
— В борьбе силен? — спросил он. Видно было, что самолюбие его задето.
— Да.
— Выходи!
Началась борьба. Станко без труда положил его на обе лопатки.
Атаман и гайдуки изумились.
Заврзан был явно раздосадован тем, что нашелся парень посильнее его.
— Признаюсь, победил ты меня. Но если тебя мать родила, то влезь на этот дуб!
Ствол был прямой как стрела и очень высокий. До самой кроны ни единого сука.
Станко подошел к дереву, поплевал на ладони и с ловкостью кошки стал быстро карабкаться вверх. Добравшись до кроны, он отломил маленькую веточку, взял ее в рот и спустился вниз.
Гайдуки открыто восхищались ловкостью и сноровкой Станко. Они любили Заврзана за его силу и ловкость. Полюбили и Станко. Заврзан восхищался им вместе с другими.
— Хорошо, — сказал он, когда Станко протянул ему отломленную ветку, — все это хорошо, но как ты владеешь ружьем?
— В Черном Омуте я был лучшим стрелком, — гордо ответил Станко.
— Черный Омут — это тебе не лес, там нетрудно быть метким стрелком.
Станко взял свое ружье, прижал его к себе и посмотрел на Заврзана.
— Ястреба на лету сбивал! Куда стрелять?
— Сбей вон тот сук! — И Заврзан показал сук на верхушке дерева, на которое только что взбирался Станко. — Только целься в самый корень!
Станко навел ружье.
Грянул выстрел — и сук упал. Гайдуки окружили Станко.
Наступила тишина.
— Вот смотрите, срезал его у самого корня!
Заврзан протянул Станко руку: