Теперь же, когда он от старого человека услышал то же, к чему сам втайне стремился, Лазарь решил, что он вправе убить соперника. Что ему за дело до Станко! Кто он ему такой, этот Станко? Будь он настоящим другом и побратимом, не стал бы над ним насмешничать, как сегодня утром: «Побратим, ты будешь шафером — мы так решили». И в нем закипела вся его молодая горячая кровь.
— Нет, не шафер! — взревел он. — Не шафер, а палач. Вот кем я тебе буду! Изрублю на куски и съем их сырьем! Будь ты хоть первым силачом на свете, я все равно тебя одолею и раздавлю!..
Он машинально снял шапку и ускорил шаг. Теплое июльское солнце пробивалось сквозь густую листву, разбрасывая по земле свои светлые лучи. Но Лазарю и без солнца было жарко. Он долго бродил по лесу, не чувствуя ни голода, ни жажды.
Солнце близилось к закату, когда он пришел в хоровод, где рассчитывал встретить Станко и затеять с ним ссору.
Станко с Елицей были уже здесь. Станко был счастлив, и весь мир виделся ему в розовом свете. Если б ему сейчас сказали, что есть на свете дурные люди, он бы доказал обратное. Если бы ему сказали, что кто-то замышляет убийство, он бы спросил с недоумением: «Неужели есть на свете такие люди, которым хочется убить человека?..»
Молодежь уже состязалась. Начали с прыжков. Лазарь направился к Станко.
— Лаза, постой! — крикнул ему Станко Юришич. — Ради всего святого, оставь позади Шокчанича! Не то он нос задерет до неба…
— Не могу, — бросил Лазарь. — Разве больше некому?
— Я просил своего тезку, да он никак от Елицы не отойдет…
Лазарь нахмурился. Немного помолчав, он как бы в нерешительности сказал:
— Хорошо!.. Постараюсь прыгнуть подальше!
Лазарь подошел к черте, несколько раз взмахнул руками и прыгнул.
— А теперь Пе́ра! — зашумела молодежь. — А ну-ка нажми!
Пера прыгнул дальше Лазаря.
Лазарь сравнялся с ним. Пера прыгнул на черту. Началось состязание.
Скоро они сравнялись. Ни один не мог победить товарища. Все следили за их поединком. Подошли девушки, и Станко подошел.
— Не можешь, Пера, не можешь! — кричит Юришич.
— Он тоже не может! — гордо заявляет Пера. — А вам и досюда не прыгнуть!
— И это хорошо! — заметил кто-то. — Без разбега так далеко прыгнуть — не пустяк!
— Дальше никто не прыгнет! — сказал Лазарь.
— Прибавлю еще пядь! — крикнул Станко Алексич.
— Да ну? — закричали парни.
Лазарь помертвел.
Станко встал у черты. Сделав два взмаха, он взмыл, словно на крыльях, и прыгнул на пядь дальше.
Парни ахнули.
Все смотрели на Станко с уважением, и Елица смотрела на него из-под ресниц. У Лазаря, не спускавшего с нее глаз, на лбу и висках вздулись жилы.
— Отойди прочь! — крикнул он.
— Ага!.. Лазарь тебе покажет! — зашумела молодежь, давая Лазарю пройти.
Лазарь подошел к черте. Все затаили дыхание.
Лазарь сравнялся со Станко.
— Хорошо! Теперь Станко!
Станко был ясен, как весенний день.
— Могу еще пядь! — сказал он с улыбкой. — Я легок, как птица!
И с удивительной легкостью прыгнул дальше на целую пядь.
У Лазаря потемнело в глазах.
Он собрал все силы, но Станко не побил. Два раза он прыгнул до отметины, а в третий даже до нее не дотянул.
— Хватит, Лазарь, все равно не пересилишь! — кричат парни.
— Здесь дело нечисто. Он вышел за черту, — огрызнулся Лазарь.
— Нет, побратим! — возразил Станко.
— Да, да!
— Нет! А чтоб ты убедился, я прибавлю еще пядь! Не старайся, — сказал Лазарь.
— Братья! Смотрите! Прыгаю еще на пядь! — крикнул Станко.
— Погоди-ка, — остановил его Лазарь.
И подошел к отметине. Отмерил одну пядь, вытащил из ножен нож и положил его на землю лезвием кверху.
— Теперь прыгай! — сказал он, отходя от черты. Глаза его сверкали адской ненавистью.
Парни заволновались.
— Так не пойдет! — раздалось со всех сторон.
— Ладно! — твердо сказал Станко и подошел к отметине. — Смотрите, я на черте стою?
— Так не пойдет!
Все замерли. Елица, словно угадав замысел Лазаря, побледнела как полотно…
Станко взвился и перепрыгнул нож…
Молодежь ожила и окружила Станко. Он взглянул на Елицу, к которой постепенно возвращался румянец, и в глазах ее увидел радость, которая была ему дороже любых похвал…
— Твоя взяла, а теперь давай бороться, — сказал Лазарь.
— С тобой? — удивился Станко, потому что они никогда не состязались в борьбе. — Зачем?