Лично Тукерман не отказался бы приголубить крошку Молли, но ему необходимо было сохранить лицо в присутствии японцев, поэтому он только наблюдал, как четверо якудза насиловали ее один за другим. Через некоторое время она перестала кричать и только стонала. Натешившись вволю, японцы пассатижами вырвали у нее зубы и с помощью зажигалок поджарили ей промежность. Так они мстили ей за смерть своего человека в Токио. Вот что происходит с людьми, за которыми числится должок гайджину.
Потом японцы принесли электрические дрели и использовали их на завершающей стадии обработки своей жертвы. Тукерман не мог оторвать глаз от такого экзотического зрелища. Ему чрезвычайно хотелось заглянуть в глаза Молли в тот момент, когда она станет отходить в лучший мир, но он боялся запачкаться — все вокруг было забрызгано кровью, а на Тукермане были новые туфли ценой в триста долларов. Проклятые японцы буквально залили кровью подвал, прежде чем Молли Дженьюари умерла.
Тукерман держал наготове свой поляроид, и, когда он понял, что Молли отходит, он протиснулся к ней поближе, прижимая к глазу окуляр видоискателя. Он совсем забыл про туфли и только снимал, снимал, снимал.
Глава 26
Йокогама
Август 1983
Руперт де Джонг был оглушен, сконфужен и ошеломлен.
Подобное состояние ума, нервов и чувств следовало бы назвать недопустимым. Де Джонгу было настолько плохо, что он потребовал от всех оставить его одного. Он сидел в своем садике, обнесенном стенами, и пытался сосредоточиться. Всего несколько минут назад он получил фотографию Касуми и ее мужа, Артура Кьюби, ныне именовавшегося Оскаром Колем. Детектив Маноа пытался дать описание снимка по телефону, но это не смогло подготовить де Джонга. Когда фотография оказалась у него в руках, он испытал настоящий шок.
Касуми жива — утверждал Маноа. Он узнал об этом, подслушав беседу между Алекс Бендор и Полом Анами в доме последнего. Поначалу де Джонг отреагировал однозначно — этого не может быть, а доклад Маноа — откровенная чушь. Гайджин даже предложил детективу помалкивать по поводу Касуми и не тревожить воспоминаний, которые для него, гайджина, являются священными. Но Маноа продолжал настаивать на достоверности своей информации. Более того, он поведал гайджину о заговоре, который задумала против него Алекс Бендор, решив воспользоваться ни о чем не подозревающей Касуми Коль в качестве приманки. По словам Маноа, Касуми серьезно больна и находится при смерти. Миссис Бендор знала о клятве де Джонга в случае смерти Касуми отвезти прядь ее волос в Японию. Когда же гайджин приедет в Америку в соответствии с данным словом, там его уже будет поджидать миссис Бендор.
Умно? Весьма. Впрочем, никто бы не назвал Алекс Бендор обыкновенной женщиной. В некоторых сторонах секретной войны она превосходила даже самого де Джонга, это следовало признать, а он сам тоже был далеко не последним человеком в сфере шифров и кодов. Ему удалось выиграть у нее один раунд во время войны только благодаря предательству ее слабовольного коллеги, достопочтенного Майкла Марвуда. Необходимо отдать ей должное. Она была умная и тонкая женщина и даже бесстрашная; правда, ее бесстрашие было особого рода. Если бы Касуми пережила войну, никто другой не смог бы ее обнаружить так быстро, как миссис Бендор. К тому же, она одна знала о клятве, которую де Джонг дал Касуми сорок лет назад.
Маноа упомянул в своем отчете имя Артура Кьюби, человека, о котором он вряд ли что смог бы узнать при других обстоятельствах. Именно это имя заставило гайджина потребовать, чтобы и фотографию, и конверт с адресом Касуми немедленно доставили ему в Японию. По его требованию посланец незамедлительно вылетел из Гонолулу в Йокогаму. В Японии в аэропорту его дожидалась машина, чтобы и фотографии и адрес оказались в руках де Джонга как можно скорей.
И вот теперь гайджин, одетый в летнее кимоно и гета, сидел на каменной скамье в садике лицом к карликовым бамбуковым деревьям и при алых лучах заходящего солнца рассматривал черно-белую фотографию. Да, это была его Касуми. Что бы ни говорил по поводу снимка детектив, но фотография — есть фотография. Правая сторона рта слегка приподнялась в полуулыбке, а глаза Касуми по-прежнему хранили свойственное им выражение нежной грусти. Время милостиво обошлось с его возлюбленной. Ее изысканная красота и стройность тела сохранились, возможно, лишь очертания ее фигуры приобрели большую законченность, зрелость. Де Джонг зарыдал. Время — скрытый старец, как называл его Бодлер, снова дотронулось до него своей рукой и принесло длинную череду воспоминаний, сожалений и страхов, которые, как думал де Джонг, навсегда похоронены в глубинах его памяти.
Итак, Касуми жива. Но смертельно больна и находится при смерти.
Де Джонг приподнял фотографию за угол так, чтобы солнечный свет упал на лицо Артура Кьюби, в своем новом перевоплощении именовавшегося Оскаром Колем. Когда-то этот светловолосый человек был молодым и служил в гитлеровской контрразведке «абвер». Де Джонг скривился. К Артуру время отнеслось куда более жестоко, чем к Касуми. Ты полысел и потолстел, милый друг Артур, но, тем не менее, ухитрился сохранить надменное выражение, свойственное членам богатой и знатной прусской семьи, которая подарила фатерлянду двух фельдмаршалов. Тот факт, что все это время Касуми была жива и замужем за Артуром Кьюби, наполнил его сердце злобой, отвращением и ненавистью ко всем людям арийской расы.
Скорее всего, Алекс Бендор с самого начала знала, что Касуми жива. Вместе с судьбой и Артуром Кьюби Алекс составила тайное общество, целью которого являлось лишить де Джонга заслуженного счастья. Вероятно, именно Алекс Бендор помогла Касуми и Артуру подыскать убежище в Америке. Будь она проклята! Впрочем, коварная миссис Бендор уже не сможет помешать кому бы то ни было. Маноа, наконец, разделался с ней, убрав довольно-таки значительное препятствие с пути гайджина. Останки женщины находятся в импровизированной могиле в горах на Гавайях. Вряд ли теперь она станет поджидать де Джонга в Лос-Анджелесе, когда тот приедет, чтобы посидеть у кровати умирающей Касуми.
Гайджин поднялся и пошел по выложенной полосками булыжниками дорожке к чайному домику, принадлежавшему когда-то Хидееши, легендарному японскому шпиону. Де Джонг остановился рядом с крохотным, почти игрушечным домиком, думая об этом человеке, которого он уважал и которым восхищался. Этот феодальный владыка был гением разведки, которому во многом благодаря действиям своих шпионов удалось объединить Японию. Бесконечная цепь побед, которые он одерживал над врагами, являлась результатом его способностей добывать и оценивать разведывательную информацию. Донесения о численности войск, о количестве убранного с полей риса, состоянии мостов и дорог, об отношениях того или иного вельможи со своими воинами, о количестве укрепленных замков и даже о количестве осадков, выпадавших в определенной местности — стекались непосредственно к нему. Никакая информация не считалась бросовой или неважной. Каждый добытый факт тщательно учитывался и в совокупности с другими приносил Хидееши несомненную пользу. Этот феодал в течение долго времени был кумиром де Джонга и личностью, которой де Джонг старался подражать.
С негодованием он посмотрел на ту стену, за которой скрывался городской центр. Хотя дом гайджина, выстроенный в викторианском стиле, стоял на вершине поросшего соснами холма, у подножия которого находился порт Йокогамы, все равно шум добирался и сюда. Все эти пьяницы, туристы и прочие поклонники фестиваля «О-бон» пили, пели и танцевали, используя благородный праздник как повод, чтобы прикрыть собственные низменные желания — покуролесить и подебоширить всласть. Мерзость, да и только.