Короткий выдох с шипением вырвался из сжатых губ Сёрина, восхищенного красотой этого плана.
– Да, да, непременно. Но лучше все-таки перерезать ей горло и написать «Токайдо» ее кровью. Иди ты, я постерегу здесь, так безопаснее, – и когда Ори заколебался, он добавил: – Кацумата сказал, что причиной нашего поражения была нерешительность. В прошлый раз ты проявил нерешительность. Зачем повторять ту же ошибку снова?
Решение было принято в долю секунды, и Ори бегом бросился к зданию, легкая тень среди множества других теней. Он достиг стены, слился с нею и начал карабкаться наверх.
Снаружи караульного помещения один из солдат тихо произнес:
– Не оборачивайся, Чарли, но я, кажется, видел, как кто-то пробежал к зданию миссии.
– Господи, зови сержанта, только осторожно.
Солдат потянулся, притворяясь, что разминает затекшую спину, потом не спеша вошел в казарму. Там он быстро разыскал сержанта Тауэри, тихонько потряс его за плечо и, когда тот проснулся, повторил ему свой рассказ о том, что видел или думал, что видел.
– Как выглядело это чучело?
– Я только уловил какое-то движение, сержант – по крайней мере, так мне думается, – так что я вроде как бы и не уверен даже, может, это просто чертова тень какая или мне померещилось.
– Ладно, парень, пойду-ка я сам взгляну. – Сержант Тауэри разбудил капрала и еще одного солдата и расставил их по местам. Потом взял с собой двух остальных и вышел в сад.
– Это было примерно вон там, сержант.
Сёрин видел, как они приближались. Он ничего не мог предпринять, чтобы предупредить Ори, который уже почти добрался до окна, неразличимый в своем черном облачении на фоне стены. Он видел, как его друг уцепился за подоконник, приоткрыл пошире одну из ставен и исчез внутри. Ставня медленно вернулась на место. Карма, подумал он, и сосредоточил все свое внимание на той ситуации, в которой очутился сам.
Сержант Тауэри остановился посреди тропинки и теперь тщательно осматривал кусты и дом. Многие из ставен верхнего этажа были открыты или не заперты, поэтому он не обратил на них никакого внимания. Одна из них поскрипывала на легком ветру. Дверь в сад была заперта.
Через некоторое время он сказал:
– Чарли, возьмешь на себя ту сторону. – Он показал рукой туда, где прятался Сёрин. – Ноггер, ты осмотришь все напротив. Если там кто прячется, вытряхивайте его из кустов. И, черт подери, держите глаза открытыми. Примкнуть штыки! – Команда была исполнена мгновенно.
Сёрин ненамного вытащил меч из ножен – клинок тоже был зачернен перед ночной вылазкой, – потом встал в атакующую позицию, чувствуя, как сжалось все внутри.
Едва проскользнув в комнату, Ори проверил единственную дверь и убедился, что она закрыта на задвижку и что девушка крепко спит. Он извлек из ножен короткий меч, которым можно было пользоваться как кинжалом, и метнулся к кровати. Кровать была с балдахином, он впервые видел такую, все в ней было для него непривычно и удивительно: ее высота, тяжелая основательность, столбы, занавеси, простыни. На мгновение он попытался представить себе, что чувствует человек, когда спит на такой кровати, так высоко над полом, потому что все японцы спали на футонах – легких квадратных матрацах, набитых соломой, – которые раскладывали на ночь и убирали утром.
Сердце бешено колотилось в груди, и он старался дышать как можно тише, не желая пока будить ее, он не знал, что она приняла большую дозу снотворного. В комнате было темно, однако лунный свет приникал внутрь через неплотно прикрытые ставни, и он видел ее длинные золотистые волосы, рассыпавшиеся по плечам, округлость ее грудей, очертания бедер, проступавшие под тканью. Тонкий запах духов окутывал ее, он почувствовал, как у него закружилась голова.
В этот момент из сада донеслись приглушенные голоса и клацанье штыков… На какую-то долю секунды он испытал ужас. Ничего не видя перед собой, он поднял меч, чтобы прикончить ее, но она не шевельнулась. Ее дыхание осталось таким же ровным.
Он замер в нерешительности, потом бесшумно подошел к ставням и выглянул наружу. И увидел внизу солдат. Кого они заметили: меня, когда я бежал, или Сёрина? – в панике спрашивал он себя.
Если так, то я в ловушке; только это не имеет значения, я все еще могу совершить то, за чем сюда пробрался, а может быть, они сами уйдут – у меня два пути для отступления: дверь и окно. Терпение, всегда советовал Кацумата. Думай головой, спокойно жди, потом без колебаний наноси удар и спасайся, когда придет подходящий момент – он всегда приходит. Твое самое верное оружие – внезапность!