Сэр Уильям устало кивнул.
– Уже настаивал, но, похоже, в здешних краях его совсем не добывают.
– Мерзкая штука, этот уголь, где бы его не добывали. Сегодня мы не можем поставить паруса, ветер нам прямо в лицо. Вспомогательные паровые машины идеально подходят для такого рода ситуаций и маневрирования вблизи от берега или для постановки судна в док. Поход до Эдо под парусом на лучшем военном корабле, или даже на чайном клипере, занял бы впятеро больше времени, к тому же нам не хватило бы места для безопасной смены галсов. Обидно все это.
Сэр Уильям пребывал в скверном настроении после бессонной ночи и посему тут же отреагировал на неучтивость и глупость адмирала, взявшего на себя труд пересказывать и без того очевидные вещи.
– В самом деле? – притворно удивился он. – Впрочем, скоро весь наш доблестный флот будет состоять из одних ночных горшков, парус изгонят навсегда – и делу конец.
Тайрер спрятал усмешку, увидев, как вспыхнул адмирал. Сэр Уильям надавил на больную мозоль всех офицеров Королевского флота: использование пароходов широко обсуждалось в лондонских газетах, которые с беспечной веселостью описывали флоты будущего как «ночные горшки различных размеров под командованием ночных горшечников различных размеров в мундирах соответствующего образца».
– В обозримом будущем этого не случится, а если говорить о походах на большие расстояния, блокадах или боевых флотах, этого не случится никогда. – Адмирал почти выплюнул эти слова. – Мы не сможем взять на борт достаточно угля, чтобы дойти из порта в порт и оставаться при этом военным кораблем. Паруса необходимы, чтобы экономить топливо. Гражданские мало что понимают в делах военно-морского строительства… – Это напомнило ему о нападках нынешнего правительства либералов на обсуждаемый в парламенте бюджет Королевского флота, и его кровяное давление подскочило еще выше. – А пока что, для охраны морских путей и поддержания безопасности всей империи краеугольным камнем правительственной политики должна стать способность Королевского флота поддерживать двухкратное превосходство в кораблях – деревянных или железных, парусных и паровых – над объединенными флотами двух следующих по значению держав и иметь самые мощные и лучшие машины, самые современные орудия, снаряды и взрывчатые смеси в мире.
– Мысль, достойная восхищения, но ныне устаревшая, практически неосуществимая и, боюсь, слишком дорогая, чтобы канцлер казначейства и правительство смогли ее переварить.
– Клянусь Богом, было бы лучше, если бы вы ошибались. – Складка над воротником заметно порозовела. – Мистеру Сквалыге Гладстону не худо бы разобраться, что́ надо поддерживать в первую очередь, а что во вторую, и поживее. Я говорил это раньше и сейчас скажу: чем скорее либералы вылетят из своих кресел и тори вернутся к власти, тем лучше! Не их это заслуга, но, благодарение Господу, Королевский флот пока еще имеет достаточно кораблей и огневой мощи, чтобы пустить ко дну любой французский, американский или русский флот в их собственных водах, если понадобится. Но предположим, что эти три вдруг объединятся против нас в грядущем конфликте… – Адмирал раздраженно повернулся и проревел во всю глотку, хотя Марлоу находился всего в нескольких шагах: – Мистер Марлоу! Передайте сигнал на «Жемчужину»! Она нарушает строй, черт подери!
– Есть, слушаюсь, сэр. – Марлоу тут же исчез.
Сэр Уильям посмотрел за корму, не заметив ничего предосудительного в расположении сопровождающих их кораблей, потом опять сосредоточился на беседе с адмиралом.
– Министр иностранных дел Рассел слишком умен, чтобы дать втянуть себя в такой конфликт. Пруссия объявит войну Франции, Россия останется в стороне, американцы слишком заняты своей гражданской войной, испанской Кубой и Филиппинами и принюхиваются в Гавайским островам. Кстати, я внес предложение аннексировать один или два из этих островов, прежде чем это сделают американцы, из них получатся очень удобные базы для пополнения запасов угля…
Марлоу, морщась от досады, направлялся к сигнальщику. Он не сводил глаз с «Жемчужины». Это был его корабль, трехмачтовый, однотрубный, с гребным винтом, двадцатиоднопушечный фрегат класса «Язон», водоизмещением две тысячи сто тонн, временно находящийся под командованием его первого помощника, лейтенанта Ллойда. Больше всего он хотел сейчас быть на его борту и перестать выполнять обязанности лакея при адмирале. Он передал сигнальщику послание, проследил, как тот подвязывает сигнальные флажки и прочитал ответ, прежде чем сигнальщик доложил: