Тишина повисла в комнате. Я, поняв, что сказала что-то не то, обернулась к Мане. Он стоял, опираясь рукой о комод, и внимательно глядел на меня.
- Что? – как можно беспечнее спросила я.
- Ингемар почует, - сказал Мана дружелюбно. – То, что я почую, тебя не волновало?
- Ну, ты же знаешь, что он и Мурза не дружат… - залепетала я.
Мана еще внимательнее посмотрел на меня.
- Что не так? – пошла в наступление я.
- Одежда, - любезно сказал зеленоглазый. – Надо другую, - и он вышел из комнаты, а потом и из квартиры – хлопнула входная дверь.
Я сунула вещи в стиральную машинку, злая до чертиков. Меня бесило поведение Маны, его собственнические замашки!.. Еще бесило то, что я, беспонтовая дуреха, бужу в нем подозрения по поводу меня и Ингемара. И будить-то еще нечего, а я уже пилю под собой ветку…
Зеленоглазый вернулся быстро. Он бросил мне пакет с одеждой.
- Вот, ничего лучшего я не нашел, - сухо сказал он. – Одевайся, и едем…
Я достала из пакета псевдошелковый сарафан в черно-белую полосочку с красным поясом.
- Фу… - сказала я, обиженно глядя на Ману.
- Одевайся, - железным голосом сказал он.
Из сумочки я достала запасные трусики, почти невесомые (научилась у Меуччи, признаюсь сразу, таскать с собой белье на всякий случай) и надела их под взглядом супруга.
- У кого же ты, светлая моя хорошая, такую б…дскую привычку переняла? – голос у Маны сочился ехидством.
- Ты от комментариев не можешь воздержаться на сегодня? – холодно спросила я, поправляя сарафан. – Тошнит уже.
- Прости, - неожиданно покладисто сказал он, подходя ко мне и беря за руку, - едем? Я хотел еще в бар заехать по пути…
В баре Мана задержался на два часа. Когда я, разъяренная, просидевшая в душной машине черт знает сколько времени, явилась туда, он как ни в чем не бывало попросил «еще минуточку». Я накрасилась в туалете, злясь, что за это время я могла бы купить себе нормальную одежду, а не этот китайский ужас.
Когда мы приехали, солнышко уже стояло очень высоко. На территорию особняка нас впустили вооруженные ребята. У Ингемара тоже строго стало, подумала я тогда. На стоянке у дома было много разномастных разнокалиберных машин.
- Что это? – спросила я, выходя из «Ниссана» Маны. – Съезд всей нашей каморры?
- Ага, - ответил в том же тоне зеленоглазый, вращая на пальце ключи и щурясь на ярком солнце, - Соллоццо, Барзини, Таттальи…
Мне понравилась шутка, люблю «Крестного отца». Хмыкнув, я вложила руку в протянутую мне ладонь Маны, и мы пошли к дому Мастера.
- Con le persone che ho ammazzato, io potrei fare un cimitero (Людьми, которых я убил, можно заполнить целое кладбище), - гордо по слогам припомнила я фразу, вычитанную в какой-то англо-итальянской книжке о мафии.
- Как быстро растут дети, - повеселевший Мана накрыл мою руку второй своей рукой, да так и не убрал.
На столь теплой и душевной ноте мы вошли в дом Ингемара.
Едва войдя, я поняла, что вечеринка будет жаркой. Помимо знакомых мне вампиров, в доме было много нервных красивых мальчиков и девочек с перепуганными или же наигранно нахальными лицами. Я выглядела дура дурой в своем отвратительном наряде, с неуложенными волосами и с неполным макияжем, увы, от жары тональный крем не выжил, да и подводка с глаз исчезла… За время, что я провела с Гаем, я привыкла выглядеть на все сто и теперь чувствовала себя неуютно.
Еще более неуютно я почувствовала себя, когда к Мане, как раз непринужденно расстегнувшему пару пуговиц на рубашке, подплыла миленькая блондинка из того тошнотворного типа, который нравится всем мальчикам. Я прямо почувствовала себя неуклюжей прыщавой закомплексованной малолеткой в дешевых шмотках, когда эта приторная, с вздернутым носиком, хорошенькая девушка в черном атласном корсете, тугих кожаных черных штанах подбежала к Мане и с криком: «Эммануэлль!» напрыгнула на него. Она обхватила его бедра тошнотворно стройными ногами и наградила поцелуем в губы. Эта девушка была как дочка Монро и Джаггера, взявшая красоту и сексапил от мамы, а крутизну и тоже сексапил – от папы.
- Мари-Аньес! – воскликнул Мана, явно обрадованный появлением этой девушки.
- О мой братик, - Мари-Аньес говорила на английском.
Она наградила Ману еще одним отнюдь не сестринским поцелуем.
Нет, она была как Дженна Джемисон и Анна-Николь Смит в одном флаконе. Сестричка!.. Я кисло подумала, что родственники и близкие Маны меня когда-нибудь доконают. Почему я ничего не знала об этой девушке?
Когда блондинка обратила на меня внимание, я сдержанно улыбнулась ей.
- О, какая милая куколка, - Мари-Аньес резво приобняла меня за талию, от чего я впала в ступор. – Такая аппетитная, поделишься?
- Это моя жена Гайя, - сказал Мана. Лицо его было довольным до неприличия. – Гайя, это Мари-Аньес.
- О, - красотка округлила глаза, глядя на меня, - та самая?!
Я не нашлась, что ответить. Мана между тем подозвал к себе жестом кого-то.
- Смотри, на сегодня у меня вот кто есть, - к нам приблизилась до неприличия мало одетая черноволосая модель с красивыми сиськами.
Я скисла еще больше.
- И я с тобой поделюсь с большим удовольствием.
- Как в старые добрые времена, - Мари-Аньес захлопала в ладоши.
И на этом они покинули меня, уведя с собой смертную.
Я осталась стоять словно облитая помоями. Ну, Мана… Я глубоко вдохнула, чтобы сдержать рвущийся на волю гнев. А он неплохо подготовился, я смотрю. Невольно я проследила за ними взглядом. Парочка со своей закуской прихватили бутылки со спиртным и скрылись из гостиной. Я не знала, смеяться мне или топать ногами. Я недоумевала, искренне недоумевала. Мана мне мстит или так только кажется?
Не зная, как реагировать на столь неожиданный поворот событий, я решила сделать то, что уместно в любой ситуации. Я попросту махнула рукой и отправилась налить себе немного вина. Или много вина. Определенно, много-много вина. И посмотрим, куда приведет меня вечер. В глубине души я знала, куда – точнее, к кому. Я постаралась, чтобы моя улыбка вышла не слишком злорадной. Утопив нос в бокале вина, я рассматривала тех, кто был в гостиной дома Ингемара, но мысли мои были о другом. Сердце бешено билось в предвкушении. Мана хочет меня наказать? О да! Он развязал мне руки окончательно. Мое сердце стучало эйфорически, потому что даже я сама не знала точно, что мне делать с этой свободой.
Ингемара нигде не было видно, из вампиров в гостиной я никого не знала достаточно хорошо, чтобы поболтать с ними. Я отправилась искать какое-либо зеркало. С трудом вспомнив, где здесь находится туалет, я закрылась там и принялась приводить себя в порядок.
Я потратила на это минут пятнадцать. Освежив макияж и прическу, я сполоснула открытые участки кожи холодной водой. Я взглянула на себя в зеркало. В люминисцентном свете одинокой лампы, льющемся сверху, моя кожа была особенно белой, а глаза – прозрачными. В поразительной тишине ванной только вода шелестела, несясь по трубам. Мне показалось, что свет тускнеет. Странное чувство возникло – будто я ускользаю из реальности. То есть… какая там реальность. Бумажные человечки с бумажными страстями и нарисованными эмоциями. Появилась раздраженная мысль о том, что они и меня хотят втянуть в свои однообразные игры… Уехать – вот чего мне хотелось прямо сейчас. Там, за дверью, трепались ни о чем, смеялись, сплетничали, секретничали, делились страхами, наверное, в свете последних событий рядовому вампиру тоже страшно. Я вспомнила, как бездна мне показывала фигурки нечисти, подхваченные ветром. Хм, а чего они еще заслуживают?..
В зеркале за мной росла темнота. Бездна всегда за спиной. Я закрыла глаза и сделала шаг назад. Потом еще один. Интересно, что будет.
Узнать это у меня не получилось. Зазвонил телефон в моей сумочке. Мелодия общего звонка – «Smoke on the water». Я вынырнула из тьмы. Закружилась голова, но я сумела удержаться на ногах. На дисплее извлеченного из сумки телефона сияло имя Ингемара. Надо бы подобрать ему мелодию звонка, подумалось мне.