Парень по кличке Эсэс сидел в любимом углу клетки и размазывал по лицу сопли. Я с удивлением поняла, что ему лет двадцать – не больше. А сложен он и правда был хорошо, и даже мускулист.
- О пожалуйста, - я бросила ему салфетку и отвернулась. – Приведи себя в порядок.
Всхлипывая, парень повозился, потом швырнул салфетку к моим ногам. Не глядя, я носком шпульнула ее в угол, к стоящему там металлическому бачку для мусора.
Потом я повернулась к парню лицом.
- Так ты, Эсэс, – Сергей или правда Саша? – я опустилась на край стола с инструментами.
- Второе, - сердито сказал он, пытаясь унять текущие слезы, ладонями зажимая глаза.
- Как ты стал медиком? Тебя подсадили на наркотики?
- Кем? – он поднял на меня лицо.
- Медиком.
- Родители отправили туда учиться, - он шмыгнул носом.
- Я имею в виду – как ты стал на вампиров охотиться.
- Спортом в меде занимался, один профессор с другой кафедры предложил… Почему на наркотики?
- Разве вы не принимаете наркотики?
- Ну, только когда учимся входить в транс и там… - он умолк. – Мы не наркоманы.
- Ну как же…
- А ты, как ты – живой человек, смогла связаться с этими упырями, которые людей убивают? – вскинулся он, глядя на меня злыми красными глазами.
- Они не убивают, - мягко сказала я.
Парень так злобно расхохотался, что я опешила.
- Ты просто не видела, какими находят после них людей.
- Ну, бывают несчастные случаи… - замялась я.
- А их не должно быть, вампиров вообще быть не должно! Этот мир для живых, мертвые – это нонсенс, преступление против бога и природы…
- Ты веришь?
- Да! – он никак не мог остановить слезы, текущие по щекам. – Поэтому я и стал охотником, а не потому что меня на наркоту подсадили!
- Ты хоть понимаешь, что все эти слова о богопротивности – чушь…
- А ты хоть понимаешь, что они тебе мозги засрали? – зло перебил меня парень. – Ты понимаешь, что смертный рядом с вампиром выживает от месяца до года, и что исключения из этого правила только подтверждают его? Понимаешь, что любой смертный рядом с вампиром погибает чаще всего от его рук, потом – от рук других вампиров, и на третьем месте – от того, что сам себя убивает?
- Нет, - ошарашенно призналась я, - не слышала о таком.
- Ты знаешь, что они боятся атрибутов религий?
- Нет, только верующие…
- Отведи своего вампира в церковь и посмотри, что с ним станет, когда колокол зазвонит, - перебил меня парень. – Они противны богу. И ты тоже, потому что трахаешься с ними и наверняка пьешь их кровь.
Я не знала, что сказать. Честно говоря, никогда не задумывалась над этим всем, но статистика меня поразила… Колокола? Не могу сказать, что видела реакцию вампиров на колокольный звон. А что вообще я о них знаю, если разобраться.
Ничего почти.
Я встала и принялась ходить по комнатке.
- Как ты можешь с ними быть, неужели живые хуже, или ты некрофилка? Мне никогда не понять…
- Что, уже оплакал поруганную честь? – оборвала я его, садясь на коленки перед клеткой, осторожно, чтоб не потревожить рану. – Давай я тебе расскажу о живых, которые, м-мать, угодны богу. Вампиры пьют кровь и убивают ради пропитания хотя бы, а ради чего вы убиваете себе подобных? И нет, не отвечай, потому что мнение фанатика мне не интересно! Ты пошел драться за химеру, знаешь ли ты, что глава медиков – вампир?! Да-да, - мстительно соврала я, увидев, как негодующе вспыхнули глаза мальчишки. – Ваши жизни поставлены на кон в борьбе за власть между вампирскими кланами. И это еще не все. Ты спрашиваешь, что я делаю рядом с ними? Даже если мы опустим, что я наполовину вампир, то знаешь – мне очень хотелось покончить с собой именно рядом с вами, с живыми и угодными богу, с лицемерными, глупыми, не видящими дальше своего носа?!
Я перевела дух, с головой окунаясь в воспоминания. Странно, я даже забыла то чувство, с которым жила до знакомства с кровососами. Понимание того, что ты лишний человек, что ты не от мира сего, что ты должна будешь всю жизнь притворяться, чтобы эти люди хотя бы не смотрели на тебя так, как умеют лишь смертные смотреть… Вампиры хотя бы имеют какое-то основание быть такими говнистыми, у них это натурально получается – быть высокомерными, прожившие сотни лет и понявшие, что к чему, мудрые и лояльные…
- Понимаешь, меня мать называла блаженной за то, что я могла сказать, что она меня неправильно воспитывает, когда я за столом в гостях читала свои стихи, моя тетя крутила пальцем у виска, думая, что я не вижу, - я вошла в раж, - меня в школе хором девчонки унижали и обижали, кучка особо обиженных умом, потому что они меня боялись! И я потом всех их изловила и отлупила, конечно, но это не выход! – я всплеснула руками. – Да, не стоило поправлять учителей, когда они делали ошибки, да, не надо было быть такой открытой, думать, что меня поймут и примут со всеми моими стихами… умными словами, неумением держать язык за зубами… но я-то у себя одна, и мне себя никуда не деть. И вот только с вампирами я избавилась от чувства лишнести…
- Нет такого сло…
- Не перебивай! – заорала я. – Мне посрать! Как смеешь ты судить кого-то, ты, который ничуть не лучше других людей?! Как вы все смеете? Только с вампирами я почувствовала себя дома и на своем месте. Только с ними я смогла отказаться от масок, которые на себя натянула в ассортименте. Они не судят и не мелочатся, и они не ноют как ты и не оправдываются, как я, перед первым встречным! – я вскочила на ноги и забегала по комнатке.
Парень молчал. Я взяла себя в руки, вдруг поняв, что сейчас оправдывалась не перед ним. Перед собой. И перед Богом.
- Ты поймешь, что вся эта вампирская распущенность ничего не стоит. Это не свобода, это клетка…
- Ты в свидетели Иеговы не пробовал пойти? – зло оборвала его я. – Проку больше было бы, ей-Богу. И хочу напомнить, что в клетке – ты. И тебя вые…л в жопу тысячелетний вампир, и будет делать это снова и снова. Удачи.
И я вылетела из комнаты. От резких движений рана начала болеть, и я увидела, что бинт весь пропитался кровью, и красное пятно на нем ширится на глазах. Я поскреблась слабыми руками в дверь, но мне не открыли. Я села у двери и заныла. Было больно и паршиво на душе. Этот парень, чтоб его… он был будто голос совести, который я душила в себе столько месяцев. Уронив голову на подлокотник стула, стоявшего рядом со мной, я попыталась позвать на помощь, но болел бок и не давал заорать во всю мощь.
Я позвала Ману мысленно, хоть и была зла на него, но взмолилась, прося услышать меня и выпустить. Однако никто не торопился найти меня. Кровь вроде уже не текла, и я незаметно для себя уснула на полу у двери.
- … кто-то все равно будет. Звони еще.
- Я тебе говорю, что никто не берет трубку – ни Ким, ни Джейми, ни Эдик…
- Бля, бля… - в голосе Ингемара было неподдельное горе. – А Иван? А… он же спит еще! Нет, не спит! Звони ему!
Я разодрала сухие глаза, с трудом разлепила пересохший рот.
Ингемар, в черных джинсах и – внезапно! – в черной рубашке (видимо, запачкался об мальчика-медика, угрюмо подумала я, вот и переоделся) стоял над Маной, который звонил кому-то с мобильного.
- Мастер, сядь и успокойся, - его голос был холоден, - все под контролем. Если тот септ уничтожен, своей беготней ты не поможешь.
Ингемар выругался на каком-то языке.
- Я щас тебя уничтожу, если ты не дозвонишься до Кимуры.
- Сядь, - процедил сквозь зубы Мана, - ты меня отвлекаешь.
В короткой крошечной драке, которую я в шоке наблюдала со своей тахты, сверху отчего-то оказался Мана.
- Пожалуйста, - почти умоляюще сказал он, - успокойся и сядь.
- Кто б говорил, - огрызнулся Ингемар, скидывая с себя зеленоглазого.
- Я жену чуть не убил.