- Мне все равно! – перебила она меня. – Я хочу жить так, как раньше, как все.
- Как раньше не будет никогда, - сказала я.
Аня молчала, глядя на свои руки. Нервный какой-то дампир, не слишком дампиристый. Впрочем, что это я. Неприятные воспоминания захлестнули меня. Иногда не ненавидеть вампиров так сложно…
- Я не смогу тут долго, просто не смогу, - пробормотала она.
- Анна, - услышала я голос Дойны, - будь добра от нашей принцессы отойти.
Девушка тяжело поднялась, бросила на меня пустой взгляд и покинула гостиную. Ница курила, стоя в дверях столовой.
- Я расскажу Кимуре, что ты с ней говорила.
- Это она со мной говорила, - разозлилась я.
- Все равно. Теперь в тебе взыграет ретивое, включится инстинкт матери Терезы и… - Ница насмешливо махнула рукой, будто бы указывая направление «Вперед!»
- У меня есть дела поважнее, - огрызнулась я.
Бл…дь, и нах…я я приехала сюда?! Злая, как собака, я пошаталась по дому, взяла кое-что из своих вещей, заказала билет через инет и отправилась в Борисполь.
Гай был во Флоренции. Вообще он там был нередким гостем, но на сей раз причины были официальными и трагичными. Этой ночью в своем доме на окраине города был убит Пьеро Медичи, убит вместе с пятью вампирами своего септа и несколькими смертными охранниками.
- О боже, - я прикрыла лицо рукой, услышав это, - снова. И никаких следов?
- Никаких, - Гай был угрюм и немногословен.
- Я еду в Рим.
- Зачем?
- Оттуда к тебе во Флоренцию приеду. Меня тут все достало.
- А. Приезжай, кошечка. Хоть одна радость в жизни…
В Италию я буквально сбежала. Мне хотелось туда из-за Гая, а в любимом Киеве оставаться не было сил.
Конечно, отец был занят. Пока он разводил канитель, писал отчеты и рыскал волком в поисках доказательств и улик, я развлекала себя под присмотром рыжего Сейджа.
Как-то мы посетили Дуомо и шатались по площади, на которой он был расположен, как вдруг зазвонили колокола собора. Бедный Сейдж! Его согнуло пополам, он обхватил голову руками, упал на колени и закричал нечеловеческим голосом. Перепугавшись, я тоже опустилась рядом с ним на колени, не зная, что и делать. Туристы шарахнулись от нас, а вся многолюдная площадь услышала крик Сейджа. А он все кричал и кричал, ему было больно. Сквозь пальцы парня просочилась кровь. Барабанные перепонки лопнули, как пояснил он мне потом.
Я сняла с себя хлопковый кардиган-унисекс с капюшоном и надела его на Сейджа, когда колокольный звон прекратился, и вампир затих.
- Он не в себе, - поясняла я окружающим на английском, - очень религиозен…
Я поспешила утащить вампира подальше от площади, в кафе с подвальным этажом. Там, подавая Сейджу салфетки, которыми расстроенный смущенный вампир вытирал уши и шею, я услышала такое:
- И ведь не верил никогда. И даже не каждый колокол способен на такое. Прости, Гайя.
Мне было жалко бедняжку-вампира, такого мужественного, спокойного и так стесняющегося своей слабости. Я предложила отправиться на дегустацию вин подальше от соборов и колоколен Флоренции, на что Сейдж с радостью согласился.
Мне вспомнились слова Эсэса о том, что с вампами делает колокольный звон. Стало дурно. Я понимала, что он прав оказался лишь частично, но и этого было довольно, чтоб моя мятущаяся душа начала мучаться угрызениями совести. Интересно, а я еще могу на территорию церкви ступать? И не отвернулся ли от меня мой бог?
На следующий день, одна, я вернулась в Дуомо. Может, стоило поискать тихую часовенку или церквушку, может, стоило дождаться возвращения в Киев и сходить в свою, православную церковь, но… «Для спасения души все святые хороши», вспомнила я строчку из какого-то произведения.
Я долго шаталась по сумрачному собору, глазея на витражи и стараясь не врезаться в других туристов. Помолиться толком не выходило, да мне и расхотелось, слишком уж людно было тут. Но какой же силой обладали колокола собора, едва не прикончившие вампира… Я дождалась, когда они зазвонят снова, сидя на ступенечке собора. Но в моей душе эта песня не вызвала никаких чувств.
Поднявшись, я поплелась куда глаза глядят.
Я долго шла по улицам города, пока не решила зайти внутрь понравившегося мне дворца. Заплатив за вход, я медленно поползла по первому этажу.
Да, красиво, но мои мысли занимало совсем другое. Хотелось выпить и забыть о грусти, хотелось, чтоб черные мысли о божественной немилости оставили меня, чтоб Гай скорее освободился… В общем, я хандрила и не собиралась ничего с этим делать, как вдруг внимание мое привлекла одна из фресок, нарисованных в кессонах. Голые херувимы придерживали по бокам и топтали ножками щит герба. Те, что топтались, еще и корону в руках держали.
Но дело не в херувимах. Герб, который они презентовали, являл собой похожий на подушечку для булавок и иголок щит. В «подушечку были «вколоты» пять красно-коричневых горошин – по две по бокам и одна внизу, и одна голубая, вверху. На голубой горошине были золотистые лилии.
Я застыла перед фреской, поняв, что это часть герба, который носил покойный Хьюго. Беспорядочно расположенные кружки на фреске были упорядочены, но главное – этот голубенький шарик с флер-де-лис… Или не главное, но я только благодаря ему и узнала этот герб, наверняка часть герба на медальоне Хьюго.
Я пристала к смотрителю дворца с вопросом, кто построил этот дом. Оказалось, что некто Брунеллески. Я прислушалась к рассказу смотрителя. Оказалось, так звали архитектора. На вопрос, кто заказал этот дом для себя, я узнала, что некто Лука Питти. Мозг напряженно искал хоть какое-то знание об этом Питти. А ведь герб казался очень знакомым…
Наконец, я не выдержала, запутавшись в объяснениях смотрителя, и просто указала на герб.
- Чей он?
- О, стемма деи Медичи, - сообщил смотритель.
Медичи. Неважно, почему герб этой фамилии оказался на фреске в доме какого-то Питти. Важно, как он оказался частью герба, который носил Хьюго. И если это составной герб, то, возможно, узнав, откуда растут ноги у других его частей, я смогу понять, кто присвоил его себе.
Вернувшись в дом, в котором нас любезно принимал друг Гая, я принялась расспрашивать Сейджа о Медичи. Он рассказал мне о Екатерине, одиозной французской королеве из этого рода, и о другой, Марии, о папах римских из Медичи… Словом, ничего такого я не узнала, хотя, надо отдать должное Сейджу, он оказался весьма эрудированным вампиром.
Я много бродила по Интернету, надеясь отыскать хоть какую-то зацепку, но у меня ничего не получалось. Известно, что Медичи были меценатами и покровителями искусства, состояли в родстве с монархами Франции и не только, и вообще были крутой семейкой.
Я также спрашивала у Гая об этой фамилии, что было как нельзя кстати в свете совершенного недавно преступления. Гай рассказал много, но ничего для себя я не вынесла из его рассказа.
Вечером того же дня Гай вместе с хозяином дома, синьором Даури, устроили своего рода поминки по погибшим. Я недолго пробыла внизу. Прибыли Траян и Эстелла со своей свитой, Дарио смущал меня, и я, позвав с собой Сейджа, поднялась в свою комнату.
Пока рыжик читал газеты, я умылась в ванной, переоделась в пижаму. В ванной под унитазом я хранила три таблетки амфетамина – вампиры тут точно не найдут их. Пустив воду в ванну, я сказала Сейджу, что он свободен, что решила принять ванну вместо игры в карты. Мой рыжий телохранитель ушел. Я заперла дверь комнаты, приняла мет и улеглась на кровать.
Надо только вспомнить, как это – входить в мир без дверей, ворот и окон…
В Италии в ту поездку я так и не узнала ничего полезного, кроме того, что герб Медичи красуется, возможно, на гербе того, кто уничтожает вампиров. Но зато я сделала кое-что тогда, о чем боюсь и не хочу рассказывать. И единственный, кто видел это, никому не скажет. По своим причинам.