Честно говоря, я не люблю вспоминать то жуткое время, пусть оно и уложилось в несколько дней. Однако мой разум находился на краю. Кажется, любое потрясение могло привести меня в дом с желтыми стенами на постоянное жительство.
Однако так не случилось. Меня мучил страх из-за того, что Бездна обозлилась на меня, что я теперь персона нон грата и там (боже, и там, и в доме Кима, и в доме Маны, и всюду, где я чувствовала себя хорошо)… Я терзалась страхом, что вот усну – и снова провалюсь в Бездну, а там уж она доделает начатое.
Короче, я была на краю безумия. Но помощь последовала оттуда, откуда я и не ждала, и не предполагала, что когда-либо встречусь с этим человеком. То есть, мы уже виделись, и потом увидимся еще, но именно тогда я не ждала его.
Гай прилетал лишь на сутки. Я знала, что Дарио все ему рассказал – и про наркотики, и про то, как меня засосало на его глазах в Бездну, и что я могла откинуть ласты. И видела, что Гай обязательно поговорит со мной об этом, но в тот свой приезд он предпочел смолчать. Отец лишь сидел подле меня, пока я, отходя от лекарств и боли в мышцах, валялась в постели в своей квартире. Он рассказывал мне какие-то легкие веселые истории, кормил с ложечки – руки плохо слушались меня, порой немели так, что я не чувствовала их совсем, лежал рядом, обнимая, поил своей кровью и молчал насчет всего, что могло меня расстроить. Я попросила его оградить меня от визитов вампиров, которые могли захотеть навестить меня. Гай так и поступил, отправив восвояси Ингемара. Мана вроде бы не приезжал, но потом, после отъезда Гая, Дарио сказал, что Мана звонил и справлялся обо мне примерно раз в час.
Однако тогда это не вызвало в моей душе отклика, только болью отозвалось. Я боялась видеться и с Ингемаром, и с Маной, потому что эмоции, которые они у меня вызывали, были слишком сильны. А каждая эмоция тогда причиняла страдания.
Когда Гай улетел, строго наказав Дарио следить за мной, я попросилась на улицу. Тело немного отошло, руки почти обрели чувствительность и силу, хотя я была очень слаба. Мой вампир, на удивление спокойный и разумный, согласился вывести меня на прогулку. Дарио тогда был моим верным наперсником и нянькой, и, наверное, именно тогда та связь, что у нас была, обрела полную силу. Я начала безоговорочно доверять ему. Мне надо было доверять хоть кому-то, а кто лучше подходил на эту роль, кроме как вампир, вытащивший меня из Бездны?..
В Киеве догорал август, было по-прежнему жарко, хотя мы выбрались погулять примерно около шести вечера. Дарио сводил меня в кино на «Конана-варвара», где играл симпатичный такой здоровяк, Джейсон Момоа, кажется. Кино я слабо запомнила, вся погруженная в свои мысли. Хотелось то ли напиться, то ли закинуться таблетками, забыться и не чувствовать, не вспоминать каждую секунду Бездну.
После сеанса, уже затемно, мы пешком пошли домой. Дарио молчал, за что я ему была благодарна.
Мы шли вдоль дороги к моему дому, мимо детской площадки одного из соседних домов. И тут чуть впереди нас у бордюра остановился черный лимузин. Дверь открылась, из нее вышел внушительных размеров мужчина в черном костюме. Дарио схватил меня за запястье, вынуждая стать позади. Мужчина в костюме поднял ладони вверх, успокаивая нас, обратился ко мне на английском.
- Мисс Антонин, все в порядке. Мой босс… - он употребил слово «boss», кстати, что несколько смутило меня; не «master», что позволило бы сделать вывод, что в лимузине меня ожидает вампир. - … хочет поговорить с вами и приглашает вас и вашего спутника проехаться с ним по улицам Киева.
Вечер был теплый, но я куталась в накидку. После происшествия в Бездне мне постоянно было холодно.
- А в салоне вашего лимузина есть обогрев? – спросила я.
- Гайя… - начал Дарио напряженно, но я его перебила, все так же обращаясь к «шкафу»:
- Попросите вашего босса показать на секунду лицо, пожалуйста.
Шкаф растерялся на пару мгновений, но из-за двери лимузина высунулась рука в темной перчатке.
- Гайя Антонин, - позвали меня уже знакомым голосом.
Да, моя просьба показать лицо была неуместной. То был папин ведьмак. Я даже не удивилась. Оборотни ли, вампиры ли, ведьмаки – всем будто медом вокруг меня намазано.
- Идем, - я потянула Дарио за собой, - я знаю его.
Не видела лица вампира, но почувствовала, как крепко он сжал мою ладонь, упираясь и не желая идти в лимузин. Право слово, мой маньяк ведет себя как ребенок. Наверное, и убивает так же: потому что ему не объяснили в детстве, что отрывать крылья бабочкам нельзя, они дохнут от этого.
- Синьор Родриго Ваноццо, - сказала я, опираясь о его руку, чтобы безопасно проникнуть в салон.
- Он самый, - услышала я, выбирая глазами местечко поудобнее и побезопаснее. – Прошу вас, проходите.
Очевидно, ведьмак не любил сидеть там, где обычно сиживал Ингемар, потому что недвусмысленно направил меня в глубь салона, коснувшись спины ладонью. Я села справа, он – слева, а Дарио я усадила подле г-на Ваноццо. Мне было важно видеть лицо моего вампира. Ну, и еще для кое-чего я это сделала – может, Дарио почувствует что-то или учует запах ведьмака, и, может, мы сумеем понять, почему он прячет лицо. Или кто он.
Возможно, садиться к ведьмаку в машину было глупо и опрометчиво, но более всего меня интересовало одно: почему Бездна показывала мне его? Его и другую фигуру, в светлом?
Капюшон скрывал его лицо полностью, и еще этот полумрак в лимузине не давал мне ни шанса рассмотреть ведьмака хоть частично.
- Вы не могли бы снять капюшон? – спросила я.
Дарио покосился на соседа по сиденью, ожидая, что тот откинет ткань с лица. Ну хотя бы на несколько секунд.
- Мое лицо – зрелище не из приятных, Гайя.
- О… Простите, - машинально сказала я. Мне не было жаль нисколько. – Это… несчастный случай?
- О да, - вдруг развеселился Родриго, - и пренеприятный, доложу я вам. В свое время я думал много на тему того, что такое могло произойти лишь со мной. Но не переживайте, дорогая моя. Виновник этого, - он помахал рукой перед лицом, - ответил за все сполна.
Да кто бы сомневался, подумала я. На месть вы все скоры, куда больше, чем на милосердие или раскаяние, скажем…
- Синьор Ваноццо, сказав «а», говорите и «б». Зачем же так дразнить намеками? – насколько могла игриво сказала я.
Глупо, конечно, было рассчитывать, что он поведется. И он не повелся.
- Ну тогда давайте не будем об этом, дочь Гая Антонина.
Я попыталась определить, что за эмоцию слышу в голосе ведьмака и поняла, что это… ирония. Наверное, меня не так озадачили бы эти слова, процеженные сквозь зубы или сказанные подобострастно. С каких-таких небесных радостей этот человек позволяет себе иронизировать над Гаем и мной?
- Вы давно знакомы с моим отцом, синьор Ва…
- Просто Родриго, если вы не возражаете. Очень давно, по большому счету, тогда я еще мог считаться человеком.
Я навострила уши, а Дарио заметно напрягся, ожидая, что же последует за этими словами.
- Но вы же человек, – ляпнула я.
- А разве есть какие-то причины так считать, а, Гайя?
Мне нравился его голос, вот что я поняла. Это был голос мужчины, который умеет и любит беседовать с женщинами. Единственное – охриплость, с которой звучал его очаровательный баритон, казалась мне болезненной.
- Конечно. Вы простужены или больны, а, значит, вы человек.