Вопросы, что Ваня делал с Ингемаром, и где они были, лишь на секунду появились в моем усталом мозгу и исчезли тут же. Впрочем, эти вопросы я еще задам Мастеру.
В суматохе встречи, после бессонного перелета, да после пары бокалов вина я вскоре захотела спать. Чувствуя себя ужасно уставшей, я ускользнула из гостиной словно бы в туалет. На деле же я направилась в комнату Саши и Кима, где, сбросив легкую тунику, улеглась на кровать. На мне были крошечные шорты и весьма фривольный топ, и даже этих двух лоскутков в условиях киевской жары было много.
Лиловое шелковое покрывало на постели приятно холодило тело, и я блаженно потянулась и зевнула, предвкушая долгожданный отдых. Но тут дверь отворилась, и в комнату без слов и стука вошел Ингемар.
- Ой, - вырвалось у меня, и я машинально схватила подушку и обняла ее, ища защиты.
Ингемар взял одной рукой массивное дубовое кресло, стоявшее у двери, поставил его у кровати, сел в него. Сам чуть подался вперед, оперевшись локтями о колени. Раньше я всегда видела его в закрытой одежде. Теперь же тонкая льняная рубашка с коротким рукавом не прятала его колоссальных мышц. Руки были перевиты змейками темных вен. Кисти Ингемара больше походили на ковши экскаватора. Наверное, ему удобно было держать даже самые тяжелые и большие мечи. Я представила, как князь играючи управляется с каким-нибудь скандинавским молотом или топором.
Он высок даже по современным меркам. Наверное, при жизни Ингемар нагонял страх одним своим видом. Но меня-то князь не тронет, не ударит. Так почему же я так трясусь перед ним?
- Я рад, что ты вернулась, - сказал Ингемар. Его взгляд скользил по мне, князь будто не мог наглядеться.
- Я тоже рада. Я скучала, - я хотела было уточнить, что скучала «по вам», но в последний момент струсила. Неизвестно, как мой нежданный собеседник отреагирует на это.
В последний раз мы виделись с ним на свадьбе Траяна. Ингемар был без Евы, но в предсвадебной суматохе мы не смогли повидаться. Эстелла Инноченти, невеста Мастера Европы, очень хотела впихнуть меня в розовое платье подружки невесты, но я попросила в качестве небольшой привилегии возможность надеть то платье, которое выберу сама. Эсте считала меня талисманом их с Траяном любви, а также горько сожалела, что не приехали Саша, Ваня и Ксеня, выкравшие ее и притащившие ко мне. Именно в признательность за мою помощь она и разрешила мне быть в голубом.
Невеста Мастера Европы была сущим ангелом. Я не знаю ни одного человека, придерживающегося таких идиотских идеалистических взглядов на жизнь, и при этом не выглядящего идиотом. Эсте поражала своей цельностью и чистотой. Я провела с ней немало времени. Две недели перед свадьбой мы практически спали в одной постели и ели из одной тарелки, занимаясь всякими мелочами. У Эсте были пять помощниц, плюс повар, полностью занимавшийся банкетом (для приглашенных смертных). Также у нас в плюсе была Траянова детка Меучча, своей мудрой непреклонной ручкой незаметно направлявшая нас, бестолковых и неопытных, в нужную сторону.
Поначалу мы барахтались в грудах образцов ткани и визитках стилистов, порой упивались, дегустируя напитки и закуски. Мы в панике ездили по узким римским улочкам от одного флориста до другого, не находя желанных композиций в их каталогах. Ни я, ни Эсте не умели рисовать, я не владела итальянским, Эсте не владела словом, поэтому все чаще приходилось мне звонить Меучче. Траянова невеста боялась ее. И, глядя порой во внимательные холодные глаза Траяновой старой подруги, я представляла, почему Эсте так трусит перед ней. Наверное, когда-то Меучча обижала ее.
Как бы то ни было, но я стала не столько ценным помощником, сколько необходимым буфером между Эсте и пугающим ее миром вампиров. В доме Траяна, где до свадьбы жила Эстелла, она приходила спать в мою комнату, если в эту ночь ее жениха не было. И если в доме был кто-то из кровососов.
Так к чему я… Ах да. В голубом платье отличного от нарядов подруг невесты дизайна, заработав эту привилегию сами теперь понимаете чем, я узнала от Ингемара лишь то, что он любит голубой цвет и мне идет в этом платье. Все. Он не пригласил меня потанцевать ни разу на банкете. Помнится, наш мастер тогда сидел в компании аппетитной черноволосой смертной-итальяночки и периодически прикладывался к ее белой высокой шее. У него были шансы пригласить меня, и он видел, что порой я пропускала танцы.
Но не пригласил.
А теперь сидит тут и глядит на меня не привычно, волком, а так, будто… Будто хочет не сожрать, а проглотить целиком.
- По мне? – ну, этот вопрос был задан вообще наивным тоном. Видимо, Ингемар не подумал.
- По Киеву, - сдержанно сказала я.
- Я тоже, - я ждала, что он добавит что-то еще, но князь молчал.
Мне стало неловко. А, казалось, уже привыкла к тому, что для вампиров я объект желания. Почему-то у Ингемара это желание выглядело иначе, чем у других. Оно пугало и озадачивало.
В какой-то момент я поняла, что его чувство ко мне глубже и сложнее, нежели простая похоть, порожденная запахом моей крови. Да что там, я всегда знала это. Но, Боже, мне куда легче прикидываться ничего не понимающей. Легче, чем сказать себе страшные и дикие слова: «Он любит меня».
И это было в самом деле странно и дико. Мой супруг – я о Мане – был убедителен в своей страсти ко мне, в своем стремлении обнести меня колючей проволокой и приватизировать, в своих словах и откровениях, в том, как от открывал мне душу. Но он никогда не казался любящим меня. И тем паче, никогда не говорил мне о любви, как и я ему.
Другие вампиры, заглядывающие мне в рот, жадно пожимающие мою руку, крепко и долго обнимающие меня были еще менее убедительны. Голос моей крови делал их такими, знала я. Будь я смертной, они и взглядом бы меня не удостаивали.
Ингемара чувство ко мне вынуждало быть другим. Именно так – не горячая смесь, текущая по моим сосудам, не благородство его духа. Князь был вампиром не только по своей природе, но и по всем помыслам. И тем не менее – не лги себе, детка – он любит тебя. Не знаю, наверное, только Гай и Ингемар питают ко мне не замутненные ничем другим чувства.
Обо всем этом я успела подумать за те несколько секунд, пока Ингемар жадно глядел на меня. К щекам прилила кровь, мне стало стыдно за свои смешные мысли.
- Что не так? – видно, Ингемар почувствовал мое смущение.
- Как там Ева? – спросила я, намереваясь остудить Ингемара упоминанием его супруги.
Мастер встал. Я крепче сжала подушку, размышляя, стоит ли мне звать на помощь.
Он приблизился. Я задрала голову, глядя на него. Выражение желто-серых глаз князя было недвусмысленным. Я ждала его действий. Зачем-то же он подошел?..
- С возвращением, - сказал Ингемар, своей ручищей касаясь моей макушки – как когда-то давно… Поглаживающим движением переместив ладонь на мой висок, он наклонился и поцеловал меня в лоб.
И все. После этого князь вышел из комнаты, вернув кресло на законное место у двери. Я так и не поняла, зачем именно он приходил. В лобик меня чмокнуть, что ли? А чего ты хотела, Гайка? Чтоб он грязно домогался тебя, как когда-то?.. Предпочтя оставить этот неудобный вопрос без ответа, я легла спать.
Наутро меня разбудил какой-то шорох. Открыв глаза и обретя мало-мальскую ориентацию в пространстве, я увидела в изножье кровати Кимуру. В руках у него был фотоаппарат. Секундой позже я поняла, что с двух сторон от меня кто-то лежит, при этом обнимая меня.
- С добрым утром, - сказал Ким. – Извини, не удержался, вы так мило смотритесь…
Я с трудом выползла из-под рук и ног Саши и Вани, Мастер Правобережья помог мне встать. На нем были серые джинсы и белая майка. Ким в любом наряде выглядел так, будто только что сбежал с подиума, даже в этом.