— А неплохо тут рабов-то кормят!
— Кто тут вякал о рабах? Нигде и никогда их так не кормят! Значит что?
— Мы не рабы, рабы не мы!
— Если и поварихи под стать своим кушаньям, то я согласен здесь навеки поселиться!
— Глядите, глядите, вон там по тропинке пара «поварих» идет!
Все шестеро тотчас кинулись к узкому (в полметра) высокому окну и стали рассматривать с разновысоких точек (в том числе с верхней кровати) неспешно шествующих аборигенок.
— Да это натуральные негритянки! — воскликнул самый зоркий.
— И какие высокие! — удивился второй.
— У них и одежды такие же: тюрбаны, а вокруг тел ткани наверчены…
— Но титьки закрыты, не то, что у наших африканок…
— В городах и у «наших» все давно закрыто, голышки по селеньям живут…
— Жаль, лиц с этого расстояния не разглядеть…
— Наглядимся еще, даст бог. Только удастся ли до титек допрыгнуть…
— На что тебе титьки? Женский магнит расположен меж бедер — что давно известно любому вахлаку, а ты ведь студент, как-никак…
Глава пятая
Продажа в рабство
И все-таки худшие предположения землян сбылись: их выставили на торги. Проходило это мероприятие неспешно и поэтапно, в большом зале, но без публики, причем каждый будущий раб экспонировался на своей площадке посредством телевизионной трансляции. С утра все земляне прошли сначала показательные тесты на интеллект (что-то вроде земного Ай-Кью), и результат теста светился весь день на экране, за спиной каждого. Потом они были лишены одежд, и дотошные видеооператоры (негры у девушек и негритянки у мужчин) засняли в разных планах все детали их тел, в том числе ротовую полость, паховую область и промежность. Результаты съемки также эпизодически возникали на экране. Затем к каждому из них явились «суккубы» и «инкубы» (соответственно полу) и стали разжигать в них похоть — и как ни противилось этому возмущенное сознание, никому из земных парней и девушек не удалось остаться равнодушными. Операторы тотчас зафиксировали возбуждение их половых органов и выражение искаженных похотью лиц. Однако и этим работорговцы не ограничились: «демоны» обняли свои жертвы и стали с ними совокупляться, а оперы тут как тут — принялись это порно снимать! Никита прошел все названные этапы, но порно с его участием не получилось: ослабленный многодневной голодовкой организм еще по дороге к гениталиям негритянской дамы исторг вялую струйку спермы и пожелал соснуть. В результате Никита пробыл в торговом зале до вечера (в то время как его соседей аборигены стали активно разбирать), но и он был все-таки продан. Гасан, слонявшийся весь день по залу, злорадно осклабился и изобразил руками и бедрами, что с рабом будут делать в неволе. Бедный Никита содрогнулся. Однако представителем покупателя оказался похожий на клерка молодой негр, который пригласил «покупку» сесть в авиатакси, сказал адрес, и через десять минут они оказались в центре города, чьи вечерние улицы были наполнены смешливой молодежью. На улицы они, конечно, не пошли, а пересекли площадь и оказались перед явно муниципальным зданием. «Клерк» поднял руку с каким-то пультиком, дверь в здание приотворилась, и они вошли внутрь. Поводив «раба» по коридорам и спустившись в подвальный этаж, провожатый открыл очередную дверь, за которой оказалась жилая комнатка с весьма скромным интерьером: лавка вагонного типа, стол перед ней, ящик ПВП, душевая с унитазом и экран на стене. Паренек простер руку внутрь комнаты, шутливо поклонился, улыбнулся и, пропустив Никиту за порог, отгородился от него той самой дверью. Отдыхай, мол, перед завтрашней работой, невольник. Первым делом невольник пожелал освежиться и благожелательно хмыкнул: душ для раба оказался ничем не хуже ранее опробованного душа в комнате для свободных людей. Зато ПВП выдал весьма скудненький ужин (суп-пюре неизвестно из-чего с горсткой сухариков и все!) — но, быть может, здесь такая оздоровительная вечерняя диета?
А если сделать вторичный заказ? Хрена, этот номер у невольника Никиты не прошел. Голодно поцыкав зубом, он взял пульт, висевший под экраном, и нажал его центральную кнопку. На экране тотчас возникло изображение какой-то уличной потасовки, по поводу которой голос за кадром что-то вещал. Никита стал пытаться понять по изображению суть происходящего, не пытаясь вслушиваться в комментарий, однако вдруг уловил явно знакомое слово «мауаджи» («убийство» на суахили). Не веря своему сознанию, он стал все-таки внимательно вслушиваться в репортаж и заулыбался: тот стал ему понятен, хоть и через пень-колоду! Судя по всему, здешние негры говорили на одном из диалектов банту, а на основе этого языка и возник лет семьсот назад суахили.