— Нельзя ли представить меня девушке в серебряном платье? Леди Рейр, если я не ошибаюсь?
— Увы… — Лицо его подобралось и посуровело. — Леди сейчас нездорова. Незнакомцы ее пугают.
— Как жаль. В таком случае мне едва ли стоит здесь оставаться.
— Хочешь уйти? Так скоро? Не смею задерживать — неотложные дела, прекрасно понимаю. Выход вон там: сейчас покажу…
Хьювиль двинулся вперед; торопясь поскорее отделаться от меня, он так заспешил, что едва не упал, споткнувшись. А я, вместо того чтобы следовать за ним, повернул обратно, к противоположному концу террасы, где на лужайке у искристого фонтана, подсвеченного снизу, леди Рейр стояла в одиночестве, как неподвижная статуя. Только тогда Хьювиль понял, что его обманули.
Леди Рейр смотрела, как я приближаюсь. За спиной стучали торопливые шаги сэра Ревената; бежать он не рисковал. На мое счастье, кто-то ухватил его за пуговицу, или что там у него на костюме; послышался индюшачий гомон. Лицо леди Рейр было неподвижным, как посмертная маска.
— Миледи, что произошло, когда вы покинули Драт?
— Я… — Ее ошеломило внезапное озарение: — Тогда — на Драте, — это был ты?
— Вы боитесь, миледи. Здесь все боятся Хьювиля, но вы больше всех. Почему?
— Билли Дейнджер!.. — В какой-то миг ледяная маска едва не упала с ее лица. — Беги, Билли Дейнджер! — прошептала она по-английски. — Не мешкай, пока не погиб сам, ибо меня спасти не может ничто!
Вновь застучали шаги, и я обернулся. Передо мной стоял сэр Ревенат, белый от ярости, с отвратительной улыбкой на губах.
— Вы так неуловимы, мой друг, — проскрежетал он. Пальцы его рассеянно гладили украшение на груди: странно знакомый яйцеобразный предмет.
— Боюсь, вы заблудились. Ворота с другой стороны — вон там.
Он сделал изысканный жест, услужливо подхватывая меня под локоть, но я уклонился, будто собираясь подать руку леди Рейр. В последний момент передумав, я коснулся серебряного платья — там, где под кожей прощупывалось характерное уплотнение. Ахнув, леди Рейр отстранилась; Хьювиль взревел и грубо схватил меня за руку. Праздничная толпа вокруг задохнулась от изумления.
— Жалкий варвар! — загремел Хьювиль. — Ты смеешь поднимать руку на леди из рода Ансине-Шанор?..
Дальше Хьювиль только рычал от ярости; ему вторил хор возмущенных зрителей.
— Довольно! — К бывшему рабу вернулся дар красноречия. — Жалкий искатель приключений открыто оскорбляет знатную леди древнего рода, втаптывая в грязь достоинство и честь этого дома! — Хьювиль теперь стоял лицом к толпе. — Да испробует негодяй справедливый гнев этого рода! Господа! Принесите мне меч для поединка!
Хьювиль снова повернулся ко мне, сверкая глазами. Ярости ему хватило бы на десять благородных домов. Едва не дыша мне в лицо, Хьювиль поглаживал пальцами контроллер на шее. Не успеть… К тому же оба мы знали, что контроллер немедленно сработает, если к нему прикоснется посторонний.
— Видно хорошо, не правда ли? — прошипел он. — Ее жизнь в моих руках. Выдашь — она умрет!
В некоторых отношениях лорды и леди из рода Ансине-Шанор могли быть разлучены с реальностью, но, когда дело доходит до кровавой дуэли на славной лужайке под веселыми огнями, они — сама предусмотрительность. Пока одни вооруженные слуги стояли вокруг меня плотным кольцом, другие очень скоро принесли инкрустированный футляр благородного дерева. Картинным жестом откинув крышку, Хьювиль извлек сверкающий палаш, достаточно тяжелый, чтобы одним ударом снести голову какому-нибудь смерду. Несмотря на драгоценные камни и золотую проволоку на эфесе, палаш походил на орудие мясника. Мне выдали такой же, но без камешков.
Сэр Танис произнес официальную речь, поминая благородные обычаи, позволяющие лорду благородного дома учить мясницким ножом нарушителей спокойствия. Мне он объяснил правила простым языком. Наука была несложная: просто рубим друг друга до полного удовлетворения сэра Ревената — или до его смерти.
— …лицом к лицу! — завершил сэр Танис свое выступление. — Дом Ансине-Шанор стоит за свою честь сильной рукой, по древнему обычаю, праву и справедливости! И да трепещут клеветники!
Толпа расступилась, а дворня стала в круг диаметром пятьдесят футов. Хьювиль взмахнул палашом, глянув на меня свирепо. Приняв куртку, Фша-Фша наклонился, давая мне последний совет.
— Помни о навыках сортировщика, Билли Дейнджер! Замыкай свои рефлексы на его приемы! Играй с ним, пока не сможешь читать его, как открытую книгу, — потом наноси удар!
— Если не выйдет, придумай, как донести до них правду, — попросил я.
— Выйдет-выйдет! — успокоил Фша-Фша. — Но если что… уж я постараюсь.
По команде сэра Таниса Фша-Фша покинул арену, и Хьювиль двинулся мне навстречу. Палаш он держал легко и свободно, показывая умение. Надо полагать, бывшему рабу пришлось попотеть, наверстывая упущенное.
Хьювиль пошел навстречу, держа клинок невысоко, острием вперед; я скопировал его стойку. Он сделал ложный выпад; я отвел его клинок своим и отступил. Опустив острие, Хьювиль ударил всерьез, промахнувшись мимо моего бедра на дюйм. Я попытался отключить сознание, чтобы дать свободу рефлексам. Ложный выпад — атака; уход в сторону — контратака: как бы закрепить? Нелегко делать это в уме, обходясь без контрольного прогона. Я проворно отступил, заставляя Хьювиля отрабатывать прием вхолостую, на расстоянии двух длин клинка. Аудитория захихикала, но что мне до этого? Один прием мы, похоже, освоили. Правда, он не последний.
Теперь Хьювиль подходил осторожно, внимательно следя за моими движениями; попробовал высокий выпад, рубящий удар снизу, комбинацию из двух выпадов — я отступал без всякого смущения. Каждая атака дает возможность настроиться…
Ну вот, руки сами ответили на очередной выпад! Острие зацепило рукав, распарывая ткань цвета красного вина. Неплохо для начала. Хьювиль проворно отступил, но тут же бросился в атаку, теряя самообладание. Я не стал упорствовать, отходя назад; рука работала сама. Сообразив, что так дело не пойдет, Хьювиль, ныряя вперед, попробовал ударить снизу вверх. Отведя палаш противника в последний момент, я прижался к Хьювилю левым плечом; клинки наши сцепились эфесами.
— Я не могу тебя не убить. — Ухо мне обжег горячий шепот. — Ты ведь понимаешь, Дейнджер?
В глазах его плясало безумие; левая рука крепко сжимала контроллер.
— Если погибну я — умрет и она. Если мне покажется, что перевес на твоей стороне, достаточно повернуть колечко. У тебя один выход — пожертвовать собой.
Оттолкнувшись, Хьювиль рубанул сплеча; мы снова закружились по шелковистой траве. Выхода у меня действительно не было. Хьювиль сошел с ума — никаких сомнений. Он внедрился в дом Ансине-Шанор, пользуясь невидимым ножом, приставленным к сердцу леди Рейр. Как только бывший раб поймет — сейчас или потом, — что игра окончена и рухнула изощренная интрига, которую он плел много месяцев, леди Рейр настигнет ужасная смерть. Термитный заряд вырвется из груди, испепеляя сердце и ребра.
Есть только одна возможность. Дратиане постарались на совесть, чтобы привязать жизнь раба к благополучию хозяина, но одна неразрешимая проблема осталась: даже самая хитрая электроника откажет, если ее испортить. Доказательства налицо: Хьювиль до сих пор жив, хотя контроллер я растоптал собственными ногами.
С другой стороны, его контроллер мог быть просто не в порядке, и дистанция две мили… Опять же, легко сделать так, чтобы приемник срабатывал при потере несущей.
Лицо мое блестело от пота, и не только из-за физической усталости. Единственный шанс — сломать контроллер и убить Хьювиля одним ударом. И надеяться, что я нигде не ошибся. Во всяком случае, выиграю я или проиграю, леди Рейр лучше умереть, чем оставаться рабыней сумасшедшего.
Работа фехтовальщика не мешала течению невеселых мыслей, поскольку действовал палашом я автоматически. Внезапно острие клинка Хьювиля ринулось молнией вниз, и тут же вернулось обратно. Правая нога немедленно перестала слушаться. Отразив стремительный удар, я контратаковал с колена, но купил лишь секунду передышки. Хьювиль занес руку для последнего удара, но тут в круг серебряной птицей влетела леди Рейр. Перехватив руку с палашом, она тут же осела, бледная как смерть, — сработал автоматический болевой контур, сдавив сердце железными пальцами. Помощь, однако, подоспела в самый нужный момент. Несостоявшийся узурпатор качнулся, теряя равновесие, левая рука выпустила контроллер, пальцы растопырились — и я сделал выпад, опираясь на здоровую ногу. Замахнувшись палашом, Хьювиль свободной рукой попытался ухватить контроллер, но опоздал на долю секунды. Острие моего клинка раскрошило пластиковое яйцо, пробило ребра, рассекло плоть и засело в позвоночнике. С изумленным выражением лица противник нехотя опустился на землю. Повалившись на бок, я хотел свести руками края глубокой раны в бедре, но тут перед глазами сгустилась тьма.