Девушка открыла флакон с заживляющим гелем и широкими мазками стала наносить его на израненную спину Ханну. Тот вздрогнул и зябко повёл плечами, – Холодно! – прервал он свой рассказ и поёжился… не поверив своим ощущениям, Ханну выгнулся всей спиной, – Не болит теперь совсем! – обернулся он к Кате, – Совсем, совсем не болит!
– Сиди спокойно! – строго нахмурилась та, – Я ещё не закончила!
– Ну вот, ещё! – обиженно отвернулся Ханну, забыв, что ещё недавно он боялся эту девушку больше смерти, – Чисто сестра моя, та тоже как скажет, сиди, значит, и ни гу‑гу! Так вот, значит, как Орден пришёл, так хозяин «Счастливчика» к обер‑магистру побежал, свидетелей взял, лавочника толстого, Скрилом звали его, помер недавно от страха, говорят… Как про «Призраков» слух прошёл, так и помер в одночасье, совесть видно нечиста была, было, значит, чего боятся, другие вам в храмах молитвы возносят, а этот, значит, от страха помирать вздумал… зять его, значит, в лавке сидит, теперь, сыновей не было у него, дочка одна, и та не в папашу… Так вот, значит, Скрил этот и ещё один такой – за стакан вина – мать родную отдаст, пошли они к обер‑магистру, значит, насчёт долга, а тот, значит, и говорит, – Бери мол, старик, любого из детей должника во временное рабство, пока, значит, долг не отработает, или родные не выкупят… Старик хотел сначала сестру мою взять, гостей, значит, в номерах «обслуживать», но побоялся – жених у неё был, парень значит горячий, рыбак, значит… Убили его потом кнехты на улице, но это недавно было, а тогда он в полном здравии был, значит… Любил он сестру мою, всё ждал пока она в срок войдёт, чтоб, значит, жениться на ней… так и не дождался, значит… Так вот, значит, старик испугался, а вдруг жених ему нож рыбацкий меж лопаток всадит… Значит, горячий парень был, жених нашей Джеллы… Испугался старый, испугался… в прислуги меня взял, три года, говорит, отработаешь, и всё! Теперь, значит, он сестру мою, взять захочет… Сначала, конечно, меня искать будет, значит, а дней через пятнадцать‑двадцать явится… У него все «девочки» клейменые, с торгов, значит, продали, а «чистенькая», значит, дороже стоить будет…
– Не успеет! – Катерина скрипнула зубами, – Скоро такое начнётся…
– Почему не успеет? – удивлённо обернулся Ханну, – Что начнётся?
– Много будешь знать, – быстро состаришься! – по лестнице вниз спускался ещё один «призрак», выговор у него был чисто столичный, явно человек из благородных, – С кем это ты тут беседуешь, Катенька? – Незнакомец снял шлем, открыв лицо не очень сильно отличающееся от лица Ханну: такие же длинные чёрные глаза, такая же смуглая кожа и такие же прямые чёрные волосы, только он был лет на двадцать пять старше. Левую щёку его украшал старый шрам от виска к подбородку, и в волосах уже проглядывали нити серебра.
– С одним маленьким приятелем, Рико… – разбрызгивая по спине Ханну защитную пену из баллона, лейтенант Екатерина Матолина повернулась на звук голоса, – Что‑то вы задержались сегодня, господа?
Вслед за Рико, один за другим, по лестнице спустилось ещё три «призрака»
– За нами увязался целый отряд, – Рико поставил шлем на полку рядом с пультом управления, – пришлось попетлять по переулкам… Кое‑кого мы пришибли, не без того… – он посмотрел на Ханну, – И чего это у тебя пальцы такие чёрные, приятель?
– Я, я ничего… ничего дурного… – подросток спрятал руки за спину, – я это, писал, значит…
– Углём на воротах! – закончил его мысль Рико и посмотрел на лейтенанта Матолину, – Грай рассказал мне вашу историю, теперь понятно, почему за ним гонялся патруль… – Рико подключил к шлему кабель внешнего линка, – Эта ваша техника сводит меня с ума… – проворчал он, набирая на пульте команды, – Никак не могу привыкнуть! Вот смотри! – большой дисплей в носу лодки засветился, показывая ворота того самого дома, с которого и началась вся история…