– Металлокарбон, мать вашу! – прохрипел Павленко, разворачиваясь, – Побереги‑и‑ись!
Слитный удар двух ног, тяжкий грохот рушащегося косяка, свет, яркий как в операционной, заполнил коридор. То, что открылось взгляду Виноградова, заставило его побледнеть от ярости.
Картина кисти безумного художника. В ярко освещённой комнате, лицом к дальней стене, стояли две обнажённые по пояс девушки… Их руки зажатые в колодках… Багровые полосы на вздрагивающих спинах… Женщина в чёрном застыла с занесённым хлыстом, на её лице страх и недоумение… Капли крови на белом кафеле пола… И четыре человеческие фигуры в дверном проёме: три мужских – в полевой маскировочной униформе, и одна женская – в коротком белом платье. Все застыли. Немая сцена!
– Стоять!!! – синхронный рёв из трёх глоток, рвущий барабанные перепонки. Стволы пистолетов, как чёрные зрачки бога – бога священной ярости возмездия. Эти глаза смерти смотрят прямо на женщину в чёрном, а поверх них четыре пары человеческих глаз… Если бы взгляды могли убивать?!
Лицо главнокомандующего – лицо человека, нашедшего в своей постели змею, на нём гнев и презрение, в глазах ледяной ветер смерти. Во взоре Павленко отблески пылающих замков, ужас внезапных ночных налётов, смерть, приходящая из темноты в грохоте автоматных очередей и свисте пуль. В глазах Лобанова гнев, презрение и боль… да именно боль. Каждый раз, вырывая из окровавленных лап Ордена очередную жертву, он был уверен в том, что здесь, в Вундерланде, эти несчастные смогут забыть пережитые ужас и боль. Встреча с Танталь раскрыла ему глаза, и теперь он чувствовал себя преданым и жаждал мести. Сама же Танталь просто торжествовала. Она доверилась своему освободителю и не ошиблась, – он оказался самым настоящим, страшным в бою и нежным в любви.
– Добрый вечер, госпожа комендант! – голос Виноградова был холоден как альпийские снега, – Теперь, медленно, очень медленно ложитесь на пол. Одно лишнее движение и… – ствол пошёл вниз, вслед за опускающейся на колени женщиной, – Лицом вниз, руки за голову… Вот так!! – он повернулся к Павленко, – Придави её чем‑нибудь, капитан! Если дернется, – стреляй!!! И вообще, кто‑нибудь, откройте эти чёртовы колодки! Власть переменилась!
Главнокомандующий посмотрел на бывшего коменданта, – Ты отстранена от должности и будешь отдана под суд военного трибунала, – он задумался, глядя, как Лобанов отжимает захваты колодок, – Скорее всего тебя казнят, но мне совершенно не жаль твою жизнь!!!
Первый этаж здания гудел как растревоженный улей. Из комнат в фойе выгоняли перепуганных женщин, составляющих персонал. И хотя спецназовцы не были особенно грубы, паника царила изрядная.
– Тоже мне, развели гадюшник! – Виноградов стоял возле широко распахнутой двери с надписью «Администрация» и нервно барабанил пальцами по крышке личного коммуникатора, – Слушай, засранец! – обратился он к Павленко, – Отсюда до твоего штаба идти минут двадцать пешком… И за всё это время, никто не догадался заглянуть сюда, проведать знакомых… так сказать! С глаз долой – из сердца вон!?
– Прошу прощения, шеф! – огрызнулся Павленко, – Крутимся, как вошь в стиральной машине! На боевые операции людей не хватает, не то что бы на всякие проверки…
– Людей говоришь, не хватает?! – Виноградов заглянул в распахнутую дверь.
Лейтенант Лобанов что‑то быстро просматривал на местном терминале, время от времени записывая какие‑то данные в личный блокнот. Почувствовав на себе внимательный взгляд главнокомандующего, он поднял голову, – Значит так, шеф! В общем, сюда поступило три тысячи пятьсот шестьдесят семь девушек и молодых женщин, все они не имели родственников среди военнослужащих Армии Вундерланда. Выпущено после адаптации триста двадцать шесть, одиннадцать из них устроены на работу сюда же… За последние три месяца выпуски не производились вообще, очень многие женщины и девушки находятся здесь почти полтора года, в отчётах отсутствуют данные о контрольных тестированиях, если верить Танталь, а пока все её сведения подтверждаются, то фактически не проводилось никакого обучения, доступ к передачам телецентра очень ограничен…
– Твои выводы, лейтенант? – Виноградов нахмурился.
– Фактически, – лейтенант бросил взгляд на висящее на стене распятие, – адаптационный центр был превращён в религиозную католическую миссию, или скажем в женский монастырь самого дремучего толка… Информационный террор, система телесных наказаний, полное бесправие воспитанниц… – Лобанов загибал пальцы, – Изоляция девушек от общества Вундерланда! Отсутствие контроля со стороны высшего руководства… – он перевёл дух, – Я думаю, достаточно?!