— Рад снова тебя видеть, Сэм, — приветливо обратился к нему Джо. Он уже дважды встречался с этим парнем. Когда-то он и сам начинал свою военную карьеру с этих лет.
— Садись. Джо, — предложил Фредди. — Тебе пива или чего-нибудь еще?
— Спасибо, ничего не надо.
Посмотрев на Сэма, Джо спросил:
— Как дела? — Увидев Сэма живым и невредимым, он испытал облегчение. Если человек протянул шесть месяцев, то в профессии наемника это кое-что да значит. Чаще всего такого не случается. Многие новички погибают, часто в первом же бою. Ветераны лучше знают, как им уцелеть и не влезть в самое пекло. Чем больше срок службы, тем больше шансов выжить. Узнаешь все хитрости. К тому же, старые вояки заботятся друг о друге, а если дело принимает крутой оборот, то в пекло посылают не их, а тех, кто помоложе. Не очень-то благородно, но такова жизнь.
— Да ничего особенного. На передовой я еще не был. Все, чем мне приходится заниматься, — это маршировать и рыть траншеи. Я ни разу не видел противника даже на дальности полета пули и никогда так много не копал в своей жизни. Только мы беремся рыть траншею, как боевые действия переносятся в другой район резервации. Нас перебрасывают туда, и мы снова начинаем рыть. Вот и весь фракас.
Джо и Фредди рассмеялись.
— Сэм, ты не понимаешь своего счастья. Тебе ведь хорошо платят, не так ли? — сказал отец.
— Пожалуй. Одна акция Фонда оборотного капитала плюс премия, если мы выигрываем. Но я не для того поступал на службу в Военное Ведомство, чтобы рыть эти норы.
— Сэм, если ты хочешь остаться в живых, то тебе нужно делать все возможное, чтобы не угодить в самую мясорубку. В земле и без тебя много мертвых героев и тех, кто хотел ими стать. Если уж ты связался с этим делом, так будь подальше от линии фронта — в тылу, в штабе или хотя бы пристройся в ординарцы или посыльные, — как можно убедительнее внушал Джо.
— Но тогда нечего думать о повышении в звании или о переходе в другую Касту, — недовольно ответил парень.
— Наверное. Но ты останешься в живых.
— Но вы-то поступали не так! Я видел фракасы, в которых вы воевали, особенно когда репортажи вел отец.
— Ты прав, — согласился Джо, — хотя я попал в Высшую Касту после того, как вылетел из Военного Ведомства. Видишь ли, Сэм, я был тщеславен. Самое большее, чего я хотел в своей жизни — это принадлежать к Высшей Касте. Пятнадцать лет я изо всех сил карабкался на эту вершину, а когда я там оказался, то понял, что игра не стоила свеч. За это время я потерял одного за другим своих самых близких друзей. Похоже, не осталось никого, с кем я когда-то начинал. Они погибли в боях или умерли от ран. Так что, парень, если хочешь быть целым, то будь осторожен. Пусть ты не пожнешь плодов, но зато уцелеешь и потихоньку заработаешь себе на жизнь.
— Это хороший совет, сынок, — поддержал Фредди. — Я был таким же, как он. Мне тоже хотелось попасть в Высшую Касту. Я лез со своей камерой в самую гущу событий и делал репортажи для тех, кто помешан на фракасах. Просто чудо, что я остался жив. И кто я после всего этого? Я — Низший из Средней Касты, и маловероятно, что поднимусь когда-нибудь выше. — Он посмотрел на Джо и продолжил: — Вот почему я думаю уйти из отдела военных новостей.
— Фредди, работа есть работа. С твоей-то репутацией ты зарабатываешь неплохие деньги. Почему бы тебе не выбрать более легкий путь? Сиди в блиндажах, как другие репортеры. Если ты бросишь это дело, то вряд ли найдешь другую работу, ведь сейчас кругом все автоматизировано.
— Я не собираюсь уходить из Службы Информации, — пояснил Фредди. — Я просто хочу перебраться в другой отдел до того, как до этого додумается добрая половина телерепортеров в стране. Джо, у фракасов нет будущего.
— О чем ты?
— В последнем фракасе мы с тобой были вместе с маршалом Стоунволом Когсвеллом. Я не удивлюсь, если это был последний фракас с участием целых дивизий. Заметь: в самых крупных фракасах сегодня участвуют подразделения не больше полка, а то и меньше. Зачастую, это просто драки между компаниями парней. Корпорации и объединения просто иссякли. Фракасы — чертовски дорогая штука. Крупные фракасы стоят десятки миллионов долларов. Два — три года войны — и ты банкрот.
— Тем не менее, люди, особенно из Низшей Касты, требуют хлеба и зрелищ — дивидендов из Фонда и фракасы по телевидению. Если у них это отнять, то они могут взбунтоваться, — возразил Джо.
Фредди взглянул на свои часы:
— Кстати, я не сказал тебе, что крови на экране стало меньше. Они перестали давать повторы репортажей о фракасах.
Джо посмотрел на него в недоумении.
— Ты не смотрел эти гладиаторские бои? Это кое-что новенькое, — продолжал Фредди, включая телевизор.
— Нет, — с отвращением в голосе ответил Джо, — и не собираюсь. Я насмотрелся достаточно крови и мяса. Мне этого хватит на всю оставшуюся жизнь.
— Я видел их, — сказал Сэм. — Это что-то дьявольское. Они сражаются старым оружием, как древние римляне.
Как только вспыхнул экран, Фредди продолжил:
— Глянь на это, Джо. Ради любопытства. А потом я тебе скажу, что думаю.
Пожав плечами, Джо заставил себя посмотреть на экран. Два современных гладиатора сражались так, как будто бы хотели разрубить друг друга на куски. Это было что-то новое. Он слышал об амфитеатрах для гладиаторов, которые стали строиться один за другим, но не понимал всей этой затеи. В свое время он смотрел фракасы по телевизору, обычно потому, что там участвовали его близкие друзья, и переживал за них. Иногда он смотрел их с целью изучить тактику офицеров, которым хотел подражать. Но никогда в жизни Джо не смотрел фракасы ради удовольствия. Какое могло быть удовольствие в них для человека, так много лет смотревшего в лицо смерти? Что касается боев гладиаторов, то они были ему совершенно непонятны, и он никак себя с ними не связывал. Пусть их смотрит кто-нибудь другой, пуская слюни, но не он.
На экране показывали арену для боев размером почти такую же, как для корриды где-нибудь в маленьком мексиканском или испанском городке. Глядя на трибуны, Джо предположил, что амфитеатр вмещает тысяч пять зрителей. При этом обеспечивался хороший обзор боя. Вокруг арены он заметил пять телекамер, но их было, по крайней мере, шесть, считая ту, которая сейчас вела съемку. Как решил Джо, какую из них и когда задействовать, было прерогативой директора. Вероятно, Фредди был хорошо осведомлен о происходящем, так как давал беглое описание происходящего. Стоячие места ломились от аплодирующих зрителей. На посыпанной песком арене стояли три пары бойцов, готовых к схватке.
— Секуторы и ретиариусы, — объяснял Фредди. — Ретиариусы — это те, кто с сетью. Все в стиле Древнего Рима.
Вооружение ретиариусов составляли только трезубцы. В руках у секуторов были мечи и щиты. Защита их состояла из шлемов и нагрудников, на ногах также были латы.
— Не думаю, что у тех парней с сетями много шансов, — вслух подумал Джо.
— С другой стороны, — возразил Фредди, — не все в пользу секуторов. К тому же они слишком неповоротливы в своих доспехах. Им будет трудно увертываться от сетей. После того, как они в них запутываются, ретиариусы пускают в ход свои трезубцы и приканчивают их прежде, чем те успевают освободиться.
Камера показала двух бойцов, принявших боевые стойки.
— Вон тот, с сетью, — знаменитость. Его зовут Джонс. Он красиво дерется, поэтому его любят болельщики. Они называют его Шустрым. Другой олух — еще новичок. Его зовут Рыков, по-моему. Вряд ли у него есть шансы.
Джо обратил внимание на сеть. По краям к ней были привязаны свинцовые грузила, как у рыбацкой сети. С ними она лучше расправлялась, когда ее набрасывали.
Джонс помахал своим трезубцем, приветствуя ликующие трибуны. Ему явно нравилось быть в центре внимания. Он приблизился к противнику и сделал пробный бросок сетью. Похоже, в этом он был специалист. Затем он поскользнулся и упал, надеясь этим обманным приемом заставить подойти противника поближе и тем самым вывести его из равновесия. Но Рыков не двинулся с места, продолжая твердо стоять на ногах. Он ждал, когда более активный противник к нему подойдет поближе. Джонс закружил вокруг него, держа сеть за один конец и пытаясь захлестнуть ее за ноги секутора. Неожиданно он изменил тактику, швырнув в него сетью. Рыков закрылся щитом, но шарик свинца угодил ему в левый глаз, частично ослепив. Мгновенно воспользовавшись своим преимуществом, ретиариус выбил трезубцем меч из рук противника. Оба бросились к мечу, но более свободный в движениях Джонс подхватил его первым и швырнул в трибуны. Потом он бросился добивать безоружного противника. На трибунах одобрительно заревели.