Усевшись в ховеркарт, Матерс вытащил карту и положил на сиденье рядом с собой.
Пока все шло как по маслу, если не считать одного незначительного происшествия, которое произошло с ним по пути. Дон всегда плохо разбирался в правилах движения, тем более в незнакомом городе, поэтому не было ничего удивительного, когда его остановил полисмен сурового вида в зеленой форме и кожаной фуражке женевской полиции.
Он начал что-то выговаривать нарушителю по-немецки, но потом, заметив его недоумение, перешел на французский.
— Извините, — заговорил Матерс по-английски, — я не знаю местных правил движения. Я — полковник Матерс, и…
Полицейский осекся, отпрянул назад, вытянулся по стойке смирно и отдал честь. Затем он вновь сделал шаг вперед, и его рука потянулась к блокноту в кармане.
— Господин полковник, — произнес он, — могу ли я получить ваш автограф? Мой младший сын их коллекционирует, а получить ваш автограф — для него мечта.
Вздохнув, Матерс взял предложенную ему ручку и расписался на блокноте. На этот раз он не забыл, что он — полковник.
Теперь он, конечно, был свободен. Чем и не замедлил воспользоваться.
Уровень доходов Дона никогда не позволял ему слишком увлекаться ночными соблазнами, но он по достоинству оценил «Мулен Руж», великолепие которого превзошло его все ожидания.
Что его удивило — так это количество прислуги. В его родном Центр-Сити весь сервис был почти полностью автоматизирован и компьютеризирован, а на живых официантов смотрели неодобрительно, считая, что их долг, как и всякого человека, укреплять оборону Земли.
Но здесь все совсем по-другому и специальный человек, отвечающий за парковку машин, отогнал ховеркарт Дона на свободную площадку. Матерс подошел к дверям, у которых стояли два швейцара, разодетые, как румынские контр-адмиралы.
Они проворно распахнули двери, и он очутился перед метрдотелем, олицетворявшем саму любезность.
— Полковник Матерс! Какое удовольствие встретить вас сегодня у нас. Ваш столик ждет вас.
Три официанта из дежуривших сегодня четырех, увлекли гостя за собой. И почему только не все четверо?
— Откуда вы узнали, что я сюда приду? — спросил Дон.
— Позвонили из вашего отеля, господин полковник.
Никто не знал, куда он собирался, так что скорее всего это была работа Пьера. Конечно, если только его номер не прослушивался, но такое маловероятно.
— Но мы еще раньше приготовили для вас столик, господин полковник, — кланялся и улыбался метрдотель, — и думаю, что в других ресторанах сделали то же самое. Будьте любезны вот сюда…
Под музыку оркестра группа девушек развлекала посетителей танцами. При входе почетного гостя музыка оборвалась в самый разгар; счастье, что никто из танцовщиц не упала и не подвернула ногу от неожиданности. Жизнерадостно зазвучал Межпланетный Гимн.
Все две сотни сидевших за столиками мужчин и женщин встали, приветствуя Дона Матерса. Гром аплодисментов не прекращался, пока Дон в сопровождении официантов проходил через главный зал. Все попытки сохранить инкогнито и трюк с переодеванием оказались бесполезными.
Однако, аристократическая и изысканная публика «Мулен Руж» вела себя более сдержанно, и стоило Матерсу сесть за столик, как все заняли свои места, оставив его наедине с самим собой, и лишь изредка бросали в его сторону любопытные взгляды. Никто не пытался осчастливить себя рукопожатием или автографом героя.
Вновь заиграла танцевальная музыка и возобновилось веселье.
Столик Матерса стоял в удобном месте, чуть в стороне от других. Метрдотель достал бутылку из ведра со льдом.
— Думаю, господин полковник не будет иметь претензий, если узнает, что я предварительно охладил бутылку. Это «Винтаж Мюм», из личных запасов хозяина.
— «Винтаж Мюм»? — переспросил Дон. — Вы имеет ввиду шампанское?
Он никогда раньше не пробовал настоящего шампанского.
— Совершенно верно, господин полковник. Во всем мире осталось лишь несколько бутылок этого напитка. Очень жаль, конечно. Когда я был еще мальчишкой, оно пользовалось любовью знатоков. Впрочем, если вы не желаете…
— Нет, почему же, — поспешно перебил его Матерс, — я не против попробовать.
Метрдотель лично ухаживал за гостем, хотя рядом суетились два официанта. Он обмотал запотевшую бутылку салфеткой, ловко откупорил бутылку, наполнил половину бокала игристым напитком и взглянул на Дона в ожидании дальнейших распоряжений.
Подражая манере Демминга, Матерс пил маленькими глотками. Это был лучший напиток, который ему когда-либо приходилось пробовать.
— Восхитительно, — оценил он, покачав головой.
Лицо метрдотеля озарилось сияющей улыбкой, и он наполнил бокал еще на три четверти.
— Не желаете ли еще чего-нибудь, сэр? Может, пообедаете? Наш шеф-повар уже…
— Нет… Пока нет.
Вокруг царила атмосфера приятного возбуждения, и это ему нравилось. Это была та самая жизнь, о которой ему говорил Демминг и Ростофф.
— Может быть, чего-нибудь еще? — не переставал настаивать метрдотель.
— Если только с кем-нибудь пообщаться, — печально вздохнул Дон. — Но я в Женеве никого не знаю, кроме… Кроме президента Содружества Солнечной Системы и некоторых его помощников.
— Женское общество, господин полковник?
— Обожаю женское общество.
«Оказывается, даже в таком респектабельном заведении могут предложить девочек», — подумал Матерс.
— Какая из этих дам вам больше нравится? — поинтересовался метрдотель, делая жест рукой в сторону зала. Предполагая, что это всего лишь шутка, Дон ответил:
— Почти все. Никогда не видел такого великолепного женского общества. К сожалению…
— Но какая из них вам нравится больше всех? — Метрдотель налил ему полный бокал.
Матерс улыбнулся, вглядываясь в лица почти сотни женщин. Он решил, что метрдотель, познакомившись с его вкусом, приведет к нему какую-нибудь путану.
— Вон та, рыжеволосая, в белом вечернем платье. По моему, более очаровательной девушки я не видел даже в кино. Даже профессиональный косметолог не создаст такой красоты.
— Одну минуту, господин полковник.
Метрдотель устремился в глубину зала, оставив гостя в недоумении. Он подошел к столу, где она сидела с очень представительным мужчиной и, наклонившись, что-то сказал им. Мужчина на какой-то момент остолбенел, а девушка, бросив быстрый взгляд в сторону Дона, тут же отвела глаза.
Метрдотель отступил от них на несколько шагов, и девушка обменялась несколькими фразами со своим спутником. Затем она встала, и метрдотель повел ее в сторону изумленного Дона.
— Думаю, нет необходимости представлять полковника Донала Матерса. Полковник, это — графиня Грета Эмден-Гармиш.
Девушка посмотрела на Дона пленительным, отрешенным от окружающего мира взглядом.
Позади стоял ее спутник, с виду совершенный пруссак. Он щелкнул каблуками, поклонился, затем повернулся и пошел из зала широкими шагами, глядя прямо перед собой.
Девушка сияла поразительной красотой, которую Дону не часто приходилось встречать в своей жизни. Девушкой ее только и можно было назвать. Вблизи она казалась еще моложе, чем когда сидела в другом конце зала. Ее волосы отливали темно-золотым светом и по моде прошлых лет были собраны кверху. Точеные маленькие ушки могли воодушевить поэта, а ее формы выражали изящество, которое присуще только представителям нордической расы. Ее лицо украшали тонкий аристократический нос и утонченный ротик, хотя чувственно-алые губы были чуть полноваты. Дон не мог не заметить совершенства фигуры, которая напоминала быстро созревший прекрасный плод.
Подоспевшие официанты пододвинули стулья для Матерса и его новой знакомой.
Метрдотель движением фокусника откуда-то достал второй бокал, тут же наполнил его и, поставив бутылку в ведро, чудесным образом исчез.
Чувствуя легкое возбуждение, Дон произнес: