В салоне автомобиля, наполненного гулом ровно и мощно работающего на постоянных оборотах двигателя, повисла давящая тишина. Тишина куда более полная, чем живая тишина природы, которая всегда чуточку колышется и трепещет хотя бы тенями звуков. К ровному же машинному гулу ухо адаптируется и перестает его замечать. Казалось, Горову хотелось сказать девушке нечто большее, нежели банальные слова сочувствия и утешения. Внимательный наблюдатель определенно бы заметил на его грубоватом, но освещенном интеллектом лице следы некоей внутренней борьбы. Но если и было у Горова намерение сказать Славке нечто важное и нужное именно в этот момент, он от него в конце концов отказался.
- Может быть, остановимся? - негромко предложил он. - Разомнем ноги, перекусим.
Славка покачала головой и тут же спохватилась:
- Как хотите, Нилыч. Но у меня лично сегодня совсем пропал аппетит.
- У меня тоже, - признался Горов.
Встретившись взглядами, они улыбнулись друг другу. Улыбка Славки была неожиданно ясной, легкой. Разве лишь где-то в уголках подрисованных и декорированных глаз еще пряталась грустинка.
- Это я из-за Милки сегодня расклеилась, - сочла нужным пояснить Славка. - А вообще-то у меня все это перегорело.
Перегорело очень непросто. Недели две после известия о гибели отца и его товарищей Славка была как каменная. Она даже плохо помнила эти дни - какая-то мутная череда дней и ночей, не то явь, не то сон. Сначала она наотрез отказалась покинуть однокомнатную квартиру, в которой они жили вдвоем с отцом и в которой руками же отца ей была отгорожена и оборудована уютная спаленка. Все ждала, что прилетит отец или, по крайней мере, придет телеграмма, извещающая, что произошла ошибка и что отец жив. Тогда к ней переселилась Людмила. В те дни Славка отнеслась к такому поступку сестры с полным равнодушием, но хорошо запомнила его. На этой взаимной памяти позже и расцвела их дружба, хотя сестры всегда были в добрых отношениях. Под влиянием Людмилы Славка согласилась поселиться вместе со всеми - на ближней даче, в Подлипках. Но и там Славка оттаяла не сразу. Произошло это как-то вдруг, и это вдруг запомнилось
Славке на всю жизнь. Ранним утром, когда еще все спали, она тихонько вышла в сад. Ночью прошел дождь, возле крыльца образовалась большая мелкая лужа. Сад стоял как в молоке, разбавленном водой, - такой густой туман спустился на Подлипки. Каждое дерево - само по себе, видишь одно - другого уже почти не видно. Туман глушил звуки, одурманил птиц, поэтому было непривычно тихо. Только город привычно ворчал и ворочался там, в тумане; он всегда ворчал и ворочался, но в это утро - тихонько и нехотя, как бы в дреме. А из кроны старой липы, что стояла возле самого крыльца, как из облака, в серую лужу падали крупные, тускло-серебряные капли влаги. Падали звонко, точно колокольчики звякали: громче и ниже тоном, когда капля была крупной, тише и нежнее, когда капельки были помельче. Под этот перезвон невидимых колокольчиков Славка и оттаяла, вдруг снова почувствовав себя живой, жадной к простым чудесам матери-природы девушкой. Она потом удивлялась, надо же, не солнце ее оживило, не синее небо, не птичий перезвон, а молочный туман, серые тени деревьев, тишина и капли-колокольчики.
- Когда кончатся все эти смуты и перестройки, - вдруг сказала Славка не столько Горову, сколько самой себе, - обязательно поеду в Киргизию, на Тянь-Шань. Хоть издалека на пик Победы погляжу.
- Думаешь, это просто?
- Наслышалась. Проще Хач-Тенгри увидеть, чем его.
- Их путали сначала друг с другом. Осведомлена?
- Знаю. Наслышалась я об этом проклятом пике! Хотя чем он виноват, этот пик? Эта вздыбившаяся в небо груда тупого камня в тщетной попытке добраться до звезд. - Заметив тень улыбки на лице Горова, Славка с некоторой гордостью пояснила: -
Это отец так говорил о нем. И еще говорил, что пик этот сожрал больше альпинистов, чем другие семи-тысячники. - Славка вздохнула и упрямо заключила: - И все-таки я на него посмотрю. Когда-нибудь, а посмотрю!
- Может быть, вместе посмотрим? - буднично предложил Горов.
Славка не то чтобы посмотрела, а как это говорится, воззрилась на него.
- Вы серьезно?
Горов кивнул:
- У меня с этим пиком свои счеты.
Но Славку его счеты сейчас не интересовали.
- Когда?
Губы Горова тронула тень улыбки.
- Да хоть сейчас.
Некоторое время Славка недоверчиво смотрела на его лицо, а потом вдруг погасла, будто вдруг выключился некий внутренний свет, озаривший ее лицо после будничного замечания Горова о пике Победы.
- Шутите, - сказала Славка без горечи, просто констатируя суть произошедшего.