От своего основного противника они находились очень далеко, а каких-либо высокоразвитых цивилизаций в этом районе галактики ещё не было, хотя на нескольких десятках планет косморазведчики Элана уже обнаружили разумных существ, но они находились на крайне низкой ступени развития. Это было очень важное открытие, но Ториар даже не стал внимательно изучать доклады. В сложившейся ситуации они всё равно ничего не могли сделать и потому ему не стоило отвлекаться от дел, связанных решением главной задачи. От того, будет он присутствовать на планетарной базе или нет, ход работ никак не зависел, а потому он решил присоединиться к косморазведчикам.
Тяжелый космический крейсер "Авард" назывался тяжелым только потому, что был в десять раз массивнее обычного боевого эланского крейсера с экипажем их двадцати четырёх военных космолётчиков. Во всём же остальном он почти не отличался от крейсеров класса "Пасанд". Похожий в плане на лист берёзы, крейсер имел в длину сорок восемь метров, в ширину сорок три и в высоту двенадцать, но при необходимости мог увеличиться в размерах в семь с половиной раз благодаря множеству удивительных свойств эланида, которые всем остальным разумным существам миров Звёздного Союза казались фантастическими. Правда, они не знали и одной сотой о всех свойствах этого живого, сверхплотного нановещества, способного превратиться во что угодно, даже в сверхпрочные металлы и неметаллические вещи.
Отдав приказ выходить на связь с "Авардом" раз в сутки и делать короткий доклад, упоминая в нём только всё самое существенное, Ториар приказал командиру крейсера, своему другу детства Виллату лететь куда глаза глядят, причём самым извилистым курсом. В их задачу входил свободный поиск, а не планомерное прочёсывание всех звёздных систем подряд и уже только этим полёт на скорости пятьдесят раз выше световой был особенно интересен. Уже с первых его часов они стали получать огромное количество информации, причём весьма интересной. К примеру в этой области галактики тёмной материи было больше чем там, откуда они улетели два месяца назад.
За двадцать один час до дня Воссоединения
Планета Земля, запасной аэродром Колючинский
Майор Михайлов вбежал в помещение медпункта и при виде старшего сержанта Анисимового громко выругался:
- Сержант, мать твою растак, ..., ты же не щегол какой-нибудь, чтобы так расшибиться! И за каким только чёртом ты полез на эту сопку, Анисим?
Старший сержант, который выглядел так, словно побывал в когтях белого медведя, стал слабым голосом извиняться:
- Товарищ майор, простите, в следующий раз буду осторожнее и, прежде чем стрелять, хорошо осмотрюсь. В момент выстрела у меня камень из-под ноги вылетел, вот я с сопки вниз и чебурахнулся. Почти до подножья катился.
- Володя, что у тебя болит? - Спросил майор Михайлов.
- Да, всё болит, товарищ майор и дышать трудно, наверное пару, тройку рёбер сломал и левую руку.
Вместе с фельдшером, у которого было не так уж много опыта, с переломами ему ещё не приходилось сталкиваться, майор Михайлов провёл осмотр и вскоре убедился, что у его лучшего снайпера сломана ещё и правая нога, но может быть это не закрытый перелом, а только трещина. Часа четыре они занимались им и всё это время радист безуспешно пытался связаться с погранотрядом. Дозвониться по спутниковому телефону до Склифа и получить от специалистов целый ряд толковых советов и то получилось намного быстрее. Московских врачей не очень-то волновали переломы старшего сержанта и его затруднённое дыхание. Куда больше они были обеспокоены тупой, ноющей болью в животе, что могло свидетельствовать о внутренней травме и потому они порекомендовали немедленно отправить пострадавшего в ближайший медпункт, где есть хирург.
Игорь приказал связисту не мучиться и позвонил знакомому оленеводу Ивану Науку, отцу трёх весьма симпатичных и к тому же охочих до мужских ласк дочерей. От него он узнал нужные номера телефонов и хотя не у него не было ни малейшего желания раскрывать свой главный секрет, стал дозваниваться до всех, до кого только можно, по спутниковому телефону. Ответ из погранотряда был неутешителен. Хотя у погранцов и имелось два вертолёта, из-за начавшегося бурана те не могли вылететь. А между тем старшему сержанту становилось всё хуже и хуже. Он был бледнее мела, на его лбу выступил холодный пот и жаловался на сильную слабость и тошноту. Всё это были симптомы внутреннего кровотечения и Игорю сделалось жутко. Ему уже приходилось терять бойцов, но только не в таких обстоятельствах.