К счастью, мы всего этого не знали. На наших картах наличие пещер было отмечено до крайности неотчетливо, даже без названия, поэтому никакого мистического трепета перед загадочным местом мы не испытывали. Наоборот, появилось веселое, легкое, даже игривое настроение, некое интуитивное, шкурное облегчение, когда ты вырвался, избежал, извернулся между зубами Костлявой Старухи… Подсчет потерь, воспоминание о погибших, элементарная тряска отходняка — все это начинается потом, а первое чувство — обычное облегчение…
Вырвались! Оторвались! Живы!..
Отойдя от заваленного входа на пару километров, мы устроили большой привал, даже выпили немного по такому случаю. У Педофила в отделении для кассет боезапаса очень кстати оказалась резиновая фляжка со спиртом. Интендант — это не профессия, это характер…
Он оказался неплохим мужиком и хорошим солдатом, наш Педофил, если отвлечься от его маниакальной идеи растлевать все сопливо–пищащее в детских колготках. Мне, собственно, до его сексуальных пристрастий дела не было, я не председатель трибунала, чтобы всех судить, и не мессия, чтобы оправдать каждого. Воевал он хорошо, умело, разумно… Здесь и сейчас! А «завтра» — или «вообще» в нашем положении вполне свободно может и не случиться, во время боевых действий эти понятия становятся до крайности отвлеченными…
Спирт хорошо обжег горло, ударил по мозгам с безотказностью ручного молота. Скажу откровенно, вся эта военно–медицинская химия, все эти боекоктейли, что подруга–броня услужливо впрыскивает тебе под кожу, — взбадривают, расслабляют, мобилизуют, обезболивают, работают, другими словами, неплохо, но старик–алкоголь до сих пор стоит на особом месте среди многочисленных видов кайфа. Есть в нем нечто особенное, исконное, родное и близкое, что не заменить никакой химией или наркотой. Я понимаю, что это высказывание не в духе минздравовской политики всеобщего здоровья с бесконечными резиновыми улыбками, накачанными сезонными курсами антидепрессантов, зато — правда жизни…
Глава 5
Слава героям
Планета Казачок. День спустя.
Где–то в глубине Гнилых пещер.
Место расположения — не определяется…
— Смотрите–ка, здесь что–то нарисовано, — вдруг сказала Щука.
— Где нарисовано, девонька? — ласково спросила Капуста, смягчив бас до бархатного баритона.
Я в очередной раз подумал, что эта лесбиюшка, похоже, подбирается к моей красавице. Впрочем, и красавица не моя, и, может, ее это как раз устраивает… И, вообще, какое мне дело до чужой ориентации?
«Сопли, командир! — одернул я сам себя. — Сопли лучше сразу наматывать на кулак, чтобы потом не путались под ногами! — как говорил в свое время замкомвзвода Вадик Кривой, лихой разведчик из моего первого взвода на Усть–Ордынке…
Не время и не место! Эта фраза для меня уже превращается в заклинание своего рода», — подумал я с изрядной долей самокритичности.
— На стене, — уточнила Щука. — И на потолке что–то, только не пойму, что…
Мы остановились. Рваный почти воткнулся мне в затылок, а Цезарь, в свою очередь, налетел на него. Никаких строевых дистанций мы уже давно не соблюдали, просто брели гуськом.
Надо сказать, с изнанки, изнутри, Скалистые горы не производили феерического впечатления череды заколдованных замков. Пещеры как пещеры, обычные, грязные и темные, будто погреба. Впрочем, встречались здесь и залы, и галереи со сталактитами–сталагмитами, только любоваться на них уже не хотелось.
Вторые сутки мы шли по бесконечным подземным переходам, галереям, залам, лазам и норам, перебирались через каменные россыпи, ручьи и озера и снова брели, спускаясь, похоже, все ниже и ниже.
Вопрос — куда? Толща над головой ощутимо давила даже через броню, и настроение было уже не таким радостным. Против воли начинаешь ощущать, какая масса над нами и под какой хрупкой скорлупой мы от нее спасаемся. Классическая вариация на тему «Затерянные в подземелье». Дурацкий вариант — при всем нашем супероружии и снаряжении затеряться в каких–то старых камнях…
Очень скоро возникает нервная мысль — сколько же можно брести в никуда, без цели и направления?
Но пока ее никто не озвучивал.
Два раза мы уже встречали представителей местной фауны, и обе встречи были крайне неожиданными и не сказать, чтобы приятными. Первый раз какая–то плоская, членистая гадина, похожая на многометровую змею, состоящую из отдельных сегментов, возникла откуда–то снизу, материализовалась прямо из пола и с места в карьер вцепилась Педофилу в лодыжку.