Он нахмурился, но подчинился. Она повернулась и пошла прочь.
Однако он следовал за ней по пятам.
— Куда это ты собралась?
— Не знаю, и мне все равно. С какой стати? Никому нет дела до того, что случится со мной. Я просто товар, который можно использовать.
Он схватил ее за руку, резко остановил и развернул лицом к себе.
— Это неправда. Нам не все равно, мы заботимся и беспокоимся с того самого момента, как увидели, что ты прячешься за стулом. Мы все знали, что нашли что-то особенное.
— Тогда забери меня отсюда, верни на мою планету. — Черт побери, он заставил ее просить милостыню. Она изо всех сил пыталась сдержать слезы, от которых щипало в глазах.
— Все не так просто. На стороне рыбьей морды закон. Ты — его собственность, и если мы попытаемся забрать тебя сейчас, это... это плохо закончится для любого из нас.
Он придвинулся ближе, поглаживая тыльной стороной пальцев ее щеку.
Она покачала головой и отвернулась.
— Рыженькая малышка, пожалуйста, поверь нам, мы должны правильно выбрать время, чтобы... нам тоже тяжело, теперь, когда мы нашли тебя, мы все хотим находиться рядом с тобой, заботиться о тебе и делать тебя счастливой.
Она накрыла его ладонь своей.
— Я не понимаю. Чего же ты хочешь от меня, сексуального партнера?
— Гораздо больше, Руби. Никто из нас не должен был тебе пока говорить. Мы собирались подождать, пока не придет время, но я помогу развеять твои страхи. Мы сделаем все, чтобы ты стала нашей шераз.
— Шераз. — Она слышала, как Зей использовал этот термин — «сердце их дома».
Внезапно у нее снова закружилась голова.
— Значит, вы... все четверо... хотите жениться на мне?
— Я не знаю слова — жениться.
— Хм, на Земле, когда два человека становятся законно связанными вместе, это называется вступлением в брак, они становятся мужем и женой.
Казалось, он на мгновение задумался над ее словами.
— Мы действительно проходим церемонию, как только наша избранная женщина принимает нас. Она связывает нас на всю оставшуюся жизнь. Так что, по земным меркам, да, мы хотим, чтобы ты вышла за нас замуж.
— Святые угодники. — Руби покачнулась на ногах, пытаясь осмыслить эту информацию. Сможет ли она выйти замуж за четырех здоровенных краснокожих сексуальных мужиков-инопланетян?
Бир снова поднял ее на руки, и ее охватил тепло. Желудок тоже выбрал это время, чтобы пожаловаться.
— Ты нуждаешься в еде. Разве посол не покормил тебя?
— Гм, нет, еда, которую он мне дает, почти не съедобна. Я ела только фрукты.
Он крепче сжал ее в объятиях. Она видела гнев на его грозном лице, но это не испугало ее. Она все еще не пришла в себя после разговора о «замужестве».
— Чем скорее мы заберем тебя у него, тем лучше.
Он зашагал быстрее по тихим теперь коридорам космической станции.
* * * * *
— О боже, это очень вкусно! Пожалуйста, можно мне еще немного?
Бир сдержал стон чистой похоти, когда по ее подбородку потекли соки, и ее розовый язык высунулся, чтобы их слизать. То, что она получала удовольствие от такой простой вещи, как хорошая еда, полностью заворожило его. Ему доставляло огромное удовольствие кормить ее с руки.
Она жадно брала каждый кусочек. Зей не прикасался к ней, разве что держал на коленях. Он воздержался, особенно после их разговора в коридоре. Она ни словом не обмолвилась о его признании в желании сделать ее шераз.
«Что, если она нам откажет?»
Они все равно заберут ее у пиклара, несмотря на ее мнение, что никому, нет дела до ее порабощения, кроме них. Они обеспечат ей заботу и безопасность. Это было единственно правильное решение.
— Как ты называешь метки на своей коже?
— Метки? — Она посмотрела вниз. — Какие метки?
— Эти маленькие пятнышки.
— А, ты про веснушки.
— Вес-нуш-ки. — Ему нравились ее человеческие слова, в том числе и те, о которых рассказывала Зей. Грудь и клитор.
— Они самые красивые штучки, которые я когда-либо видел на существе.
Она повернулась в его руках, глядя на него снизу вверх. У нее на подбородке еще оставалась капелька подслащенного молока йолика. Не в силах сдержаться, он наклонился и слизнул. Слегка солоноватый привкус ее кожи в сочетании с йоликом подтолкнул его к грани самоконтроля. Но все же он не решался снять Руби с колен. Ему слишком нравилось обнимать ее.
— Неужели? Я всегда считала их некрасивыми, как и рыжие волосы. Когда мне было семь лет, я отрезала волосы и покрасила их в черный цвет.
Его потрясло то, что она так поступила.
— Но почему? — Он провел пальцами по ее мягким волосам.
— В школе меня дразнили, называли веснушчатой мордашкой, морковкой и спичечной палочкой. — Руби тяжело вздохнула, и Бир крепко обнял ее, стараясь утешить, как мог. Она снова вздохнула, уютно устроившись в его объятиях.