— Привет, красавчик.
Его улыбка осветила ее мир.
— Только ты можешь так сказать.
— Только ты называешь меня красавицей. — Она снова посмотрела в его глубокие, как расплавленное золото, глаза.
— Я говорю правду.
Она слегка улыбнулась.
— Я тоже, ты красив, сексуален и спас меня от рыбьей морды.
Его улыбка исчезла, сменившись глубоким хмурым взглядом. Ей это совсем не понравилось.
— Знаешь, я предпочитаю твою улыбку. Спасибо, что спас меня.
— Нам следовало прийти до того, как пиклар причинил тебе вред. Мне так жаль, Руби. Мы сделаем все, чтобы загладить свою вину.
Ах, значит, хмурый взгляд Нейса выражал чувство вины и сожаления.
— Все что угодно?
— Да, клянусь, мы сделаем для тебя все, что пожелаешь.
— В таком случае мне нужны две вещи.
Она села и оглядела свое тело. Руби чувствовала себя немного неловко.
— Назови это. — Нейс тоже оглядывал ее тело с жаром и голодом.
— Во-первых, я хочу принять горячую ванну; во-вторых, хочу, чтобы ты выбросил из головы всякую чёртову вину за то, что не добрался до меня раньше. Я не виню тебя, и ты не будешь винить себя. Это понятно?
— Ты не винишь нас, но то, что он сделал с тобой…
— Нейс, где я сейчас?
Он сел, затем спустил свои длинные ноги с высокой кровати и встал.
— Ты на нашем корабле.
Руби подползла к краю кровати.
— Я в безопасности? Может ли рыбья морда когда-нибудь снова добраться до меня?
— Да, ты в безопасности. Мы убьем его, если он еще раз приблизится к тебе.
— Хорошо. И я все еще рабыня?
— О, Руби, красавица, нет. — Он упал на колени, накрыв ее маленькие руки своими большими красными. — Никогда больше ты не будешь рабыней, мы хотим, чтобы ты стала нашей шераз. Сердце, которое бьëтся для нас и только для нас. Мы скорее отрежем себе руки и вырвем сердце, чем позволим кому-то, даже себе, причинить тебе вред.
Услышав последнюю часть его замечания, она склонила голову набок. Что-то еще терзало его, что-то, что она не могла понять. Почему он сказал, что они даже себе отрежут руки? Может, он чего-то недоговаривает?
Она медленно вздохнула и нежно улыбнулась ему. Руби опустила взгляд на его руки, которые крепко сжимали ее.
— Нейс, я хочу принадлежать тебе, но только не тогда, когда кто-то из вас испытывает чувство вины из-за того, о чем вы и не подозревали. Я здесь, я в безопасности, и мы вместе. Разве это не все, что имеет значение?
Он медленно кивнул. Отпустил ее руки и попытался отстраниться. Но она быстро схватила его за руку, чтобы остановить отступление, и погладила шрам на его лице.
— Ты ничего не забыл? Разве ты не единственный брат, который еще не занимался со мной любовью?
Ее прикосновение превратилось в ласку, и он заметно сглотнул. Возбуждение пронзило ее тело, как лесной пожар, вышедший из-под контроля. Грудь болела от желания, а лоно увлажнилось и сжалось.
Только рядом со своими мужчинами она так реагировала. Теперь, узнав, насколько она сексуальное создание, и приняв это, Руби жаждала их прикосновений.
— Руби, красавица, я хочу тебя, очень хочу, но без моих братьев это может оказаться не очень хорошей идеей. Я скорее умру, чем это случится.
Смятение захлестнуло ее.
— Я не понимаю. Ты не можешь оказаться хуже своих братьев. Они брали меня жестко и грубо, и я наслаждалась каждой минутой этого. Я не верю, что ты причинишь мне боль.
Ее душа дрогнула от боли и гнева в его глазах.
— Они причинили тебе боль?
Она фыркнула.
— Нет, Нейс.
Он вздохнул.
— Я просто нуждаюсь в различных вещах, с тех пор как... с тех пор как потерял своих братьев... мне нужно что-то еще, у меня есть темные порывы.
Ей предстояла работа со своими мужчинами. Руби очень любила их, но у них остались шрамы, как снаружи, так и внутри.
Она не понимала, но тоже нуждалась. Темные порывы, что бы это значило?
— Нейс, я искренне верю, что ты никогда не причинишь мне вреда. Я думаю, нам нужно поговорить об этом еще немного. Мы можем сделать это, пока я принимаю ванну? О, у вас на корабле есть ванна?
Улыбка Нейса озарила ее сердце.
— «Жар-птица» раньше служила военным транспортом, в каюте командира, которую Бир взял себе, есть все необходимое. Если тебе нужна ванна, то ты ее получишь.
Он поднялся на ноги и подхватил ее на руки. Руби удовлетворенно вздохнула, нисколько не заботясь о том, что потеряет способность ходить, когда они носят ее повсюду. Это заставляло ее чувствовать себя в безопасности, изящной и, самое главное, желанной.
Улыбка Руби стала еще шире.
— Ну, мы не можем позволить Биру получить все веселье.