Деревья между тем стали реже и низкорослей. Среди упавших трухлявых стволов, покрытых лишайниками и грибками, лохматился влажный мох, чавкающий под копытами. Попадались желтые, пряно пахнущие цветы, сизые ягоды. Еле видимая тропа, похожая на звериную, совсем исчезла, но всадники уверенно двигались вперед. Вдруг один из них, с нежным лицом и голубыми глазами, предостерегающе поднял руку.
— Что случилось, Следопыт? — Ратмир повелительным взмахом остановил товарищей.
— Погоня — и она приближается, — воин показал в небо, где одиноко кружил падальник. — Ищет поживу, сопровождает кого-то многочисленнее нас, иначе летел бы рядом.
Каким-то внутренним зрением охотница увидела далеко за деревьями неотвратимо приближающиеся скользящие серые тени. Слабо донесся протяжный заунывный вой.
— Волкодлаки, — нахмурился Ратмир, — выслеживают. Странно, сюда они редко забредали.
— Навели, — объяснил Следопыт. — Здесь по соседству развалины. Место скверное, зато укрепленное.
— Храм забвения, — медленно произнес Ратмир. — Однако выбора нет.
Все свернули за проводником и углубились в чащу, где под мрачным покровом крон теплый влажный воздух перемешивался с запахом цветов, земли и гнили. В этих диких заповедных местах издавна не ступала нога человека или лошади — лишь зверь да бродячий колдун топтал пестрое разнотравье. На пути громоздились бурые разлапистые папоротники, трухлявые поваленные стволы, поэтому приходилось не спешить, вопреки растущему предчувствию угрозы.
Когда злобный настигающий вой приблизился, пришпоренные кони испуганно заржали и понесли резвее. По лицам захлестали ветки, засвистел шалый ветер. Скоро перед ними открылась обширная поляна с беспорядочно громоздящимися черными, словно лакированными камнями, ощетиненными кустарником. Между обломками колонн белели кости — и не только животных. От этого места бросало в дрожь и желание бежать без оглядки.
Весовиты спешились и провели осторожно ступающих коней внутрь каменных завалов на относительно гладкую площадку с массивной гранитной плитой-алтарем посередине, затем завалили проходы и рассредоточились но периметру разрушенных стен — и вовремя: с гортанным рыком из-за деревьев показались волкодлаки. Агния никогда не видела их и теперь с омерзением разглядывала похожие на волчьи, только более мощные, приплюснутые головы с двойным частоколом клыков, алые глаза, кривые лапы. Были и человекоподобные лохматые оборотни со звериными мордами, в грязных набедренных повязках, с разнообразным вооружением. Из чащи появлялись все новые и новые алчущие добычи преследователи, скапливались на опушке, бесновались, но атаковать не решались, вероятно ожидая неведомой команды. Наконец, на пегой шестиногой кобыле подъехал предводитель — огромный одноглазый урод в помятых, изукрашенных ромбами доспехах, лязгающих при каждом движении.
— Сдавайтесь, людишки, или отдавайте девчонку! — пролаял он, потрясая секирой.
Ратмир удивленно оглядел защитников, особенно пристально Агнию и, понимающе усмехнувшись, повернулся к врагам:
— Эй, вы, обезьянопсы, поберегите хвосты для моей будущей шубы! Возвращайтесь в конуры, пока есть на чем.
Волкодлаки истошно взвыли, главарь визгливо выкрикнул приказ и стая ринулась на людей. Те выстрелили из арбалетов, метнули дротики и выхватили мечи. Некоторые из нападавших свалились замертво, заскулили раненые, но основная масса захлестнула баррикаду и перед охотницей возник поджарый зверь с мощными когтистыми лапами, с оскаленной брызжущей пеной пастью и красными глазами. Она наотмашь рубанула мечом и мимо нее закувыркалась фонтанирующая кровью голова. Воющий оборотень в драной кольчуге замахнулся трезубцем, но после удара в живот свалился на сообщников. Тут же слева и справа через камни перепрыгнули двое уродов, вращая зазубренными палашами. Другой громадный зверь без заметных усилий взвился к горлу девушки. Только предельным напряжением сил и внимания ей удалось отбить нападение, но она все-таки пятилась к алтарю, как и другие уцелевшие соратники. Дрались они профессионально, однако прыгающая воющая смерть подавляла численностью, карабкалась по грудам искромсанных соплеменных тел под разящие молнии клинков, кусала, рвала клыками, сама доставала могильным железом.
Агния устало отмахивалась тяжелеющим мечом, описывающим в воздухе нескончаемый звенящий круг и ощущая в руке словно свинцовый лом. Защитные заклинания отводили смертельные удары, но царапины и ушибы покрывали тело причудливой татуировкой, от которой не спасала даже кольчуга. Рядом рубился Ратмир, чья палица вращалась как лопасть ветряной мельницы, дробящей не зерно, а вражеские кости.
— Скорей бы конец, — подумала Агния, непроизвольно оглядываясь в поисках поддержки, однако людей убавилось вдвое и они продолжали падать под лавиной атакующих. Кони погибли или сбежали, отступать было некуда. Стрела зацепила ее щеку, брошенная дубина сбила наземь, она ударилась об алтарь и от боли чуть не потеряла сознание. Попыталась прогнать с глаз мутную пелену, но окружающее дыбилось и карусельно вращалось. Тело также не подчинялось, только слух доносил шум битвы. Воздух дрожал от густого воя, лая, треска, ломающихся копий, ноги хрустели по разбросанным пожелтевшим от времени костям и черепам, поскальзывались в алых лужах. Не было ни грядущего, ни прошлого, лишь залитое кровью настоящее.
— Больше не могу, — взмолилась она, — это мужское дело. Хочу в Аркон, одевать платья, мыть посуду. Пусть убивают.
Рядом рухнул пронзенный весовит. Сражение напоминало кошмар, когда не можешь проснуться. Агния тяжело, словно поднимая плиту, встала перед ухмыляющимся кривым вожаком с занесенным трезубцем, вяло заслонилась мечом, но тот переломился пополам, тогда она отпрянула, споткнулась о свою, сброшенную конем, сумку, из которой торчал трофейный посох и вытянула из него узкое лезвие — игрушку против грозного оружия, но противник пораженно замер, пялясь на, видимо, узнанную вещь колдуна — и потому упал с распоротым горлом, захлебываясь кровью и хрипом. Выроненный трезубец упал на алтарь, тот приглушенно загудел и девушка вдруг поняла, что в нем шевельнулось нечто невообразимо пугающее. Это был очень старый камень, вероятно, заключающий древний и страшный дух, первобытное зло, в котором не ощущалось ненависти или других эмоций — оно было абсолютно чужим — и потому более опасным. Словно в темной комнате бесшумно, неизвестно откуда подползла змея, а ты безоружен, гол и даже не можешь раздавить ее сапогом. Нечто внимательно оглядело местность и приняло решение. Сражающиеся тоже почувствовали чье-то незримое присутствие — свирепая схватка ослабевала, пока не прекратилась вовсе. И тогда стали заметны дымчатые струйки тумана, вытекающие из Камня — подобные пару, распустившему бледные щупальца ко всему подвижному. Он стелился по земле и камням, вея смертным оцепенением — и ни у кого не хватило сил шелохнуться, крикнуть. Девушка подобно остальным тоже превратилась в живую статую, но хоть она и оказалась к алтарю ближайшей, ее положение не было самым скверным. Могучие заговоры — спасибо бабушкиной науке — создали вокруг нее надежное защитное поле, по периметру которого неистово клубился «пар». Однако долго это продолжаться не могло — слишком грозной оказалась пробужденная сила. Те, когда она коснулась, уже лежали недвижимо, объединенные общей участью. Агния ощущала постепенно растущий внутренний холод и лютую злобу демона, направленную лично против нее, желающую сломить, выцедить жизненную энергию. Тиски, держащие других, ослабели — с придушенным поскуливанием нечисть расползалась прочь, а уцелевшие люди растерянно топтались на месте. Зябкая дрожь нереальности завладела девушкой, все инстинкты молили о бегстве. Она покачнулась — и «туман» всклубился почти вплотную, попыталась крикнуть, но лишь хриплый звук сорвался с онемевших губ. Она изо всех сил противилась паническому ужасу животного в сетях, однако сознание гасло, еще немного и…
Вдруг алтарь вздрогнул и колокольно загудел от удара, издав немыслимый вопль боли и ярости. Вновь попадание Ратмировой палицей — и он покрылся сеткой трещин. «Пар» коснулся сотника, тот рухнул на колени, но тут Следопыт метнул подобранный трезубец в проклятый алтарь. Хлестнуло гранитное крошево, туманные щупальца испуганно затрепетали и стали втягиваться в него. В пространстве повис резкий звук, словно лопнула струна — оцепенение пропало и девушка облегченно выпрямилась. Победа!.. Доставшаяся только троим.