— Смерть свободе! Смерть свободе! — раздражённо повторял он про себя своё личное злостное ругательство — Новое утро. Пришло новое утро. Ещё одно утро, где же помощь? Где помощь!
От нетерпения у доктора дрожали ноги, а в недрах тела ныли комочки внутренних желёз.
— Смерть свободе! Смерть свободе! Где же медицинский модуль? Чего он ждёт? Я проснулся, неужели непонятно что мне нужна помощь!? Пожалуйста, догадайся что мне нужна помощь. Пожалуйста, догадайся сам, мне больно говорить слова.
Джим, прекрасно знал, что медицинский модуль может выполнять мысленные команды только при наличии специальных имплантов. И ни стоны, ни тошнота, ни рвота, ни отрыжка, если конечно они не смертельно опасные, не заставят м-модуль действовать. Автономно, м-модуль будет работать только в случае риска смерти у человека. Исключений нет.
Похмелье не является смертельной угрозой.
Только простое человеческое слово заставит м-модуль сделать инъекцию. Надо всего лишь прошептать: — "Помоги…", и помощь придёт. Но Конпол упрямо молчал и по-стариковски капризничал.
— Смерть свободе! Смерть свободе! — мысленно ворчал он — Пропади всё пропадом! Они сначала дождутся моей смерти, а потом спасут! Тупое железо.
Когда-то давно у Джима был нужный имплант позволяющий посылать в эгосферу механо-мысленнные указания, но пять десятилетий назад, поддавшись очередной модной тенденции, он изъял из своей ЦНС все кибернетические блоки связи. Потом модные течения потекли вспять, у всех появились новые импланты, но Джим мешкал, прошляпил время, и импланты назад не вернул.
— Ведь мог отдавать приказы во сне… Смерть свободе! Подсознательно… Смерть свободе! — ворчливо размышлял Джим — А теперь… Смерть свободе! Как какое-то животное я должен пользоваться горлом и ртом. Эх… Побыстрее бы сдохнуть, там наверняка меня ждёт вечность…
Лишь минут через двадцать, смирившись с неизбежным, доктор исторических наук, директор парка прищурился и внятно прошептал:
— Медицинское обслуживание. Цель — бодрое пробуждение и долгая работоспособность.
Ничего не произошло. Прождав положенные четыре удара сердца Джим повторил свою просьбу. Снова ничего не произошло.
Встрепенувшись от страха Конпол проснулся, широко открыл глаза и осмотрелся.
Его личная квартирка, директорский бокс представляла собой живописную картину разрушения. Первородный хаос бытия.
Всё что можно было сломать, было сломано, разбито на части и превращено в мусор. Чудом уцелели только кровать, бельё и катана. Деревянная мебель изрублена в щепки, коллекция продолговатых стеклянных флаконов, расколота и буквально вколочена в системы наблюдения и бытового обслуживания. С особой жестокостью была уничтожена коллекция реплик старинных вещей. Предметы, которые с большой любовью собирались многие годы были расплющены, смяты, покрыты нечистотами и помещены в отхожее место. Изящные мясорубки, затейливые тостеры, элегантные коагуляторы больше не ласкали взор и ни тешили инфантильные желания. Конечно в основном это были грубые подделки, истинный облик старинных вещей в результате махинаций антикваров был утрачен ещё сотню лет назад. Но даже грубые подделки были редкостью и коллекцию было жалко.
Внезапно Джим почувствовал запах нечистот и его стошнило.
— Смерть свободе! — заорал он во всё горло — Кто чёрт побери опередил меня? Ведь это была моя миссия создать этот шедевр последнего рабочего дня! Это должен был сделать я!
Медицинский модуль был заблокирован в душевой комнате. Как только Джим выпустил его на волю, то сразу получил долгожданную очистку крови. С просветлением сознания, сразу перехотелось ругаться и стонать. А в голову пришли новые, светлые идеи такие же яркие и тёплые как предстоящий день.
С некоторой опаской Джим обратился к эгосфере, но его крамольные возгласы "Смерть свободе" система проигнорировала.
Это была хорошая новость.
— Отличное утро! — воскликнул Джим — Хорошее начало дня, что же дальше? Интуитивно он знал что эгосфера приготовила ему чудесный сюрприз.
Эгосфера включила трансляцию и Джин увидел нюансы ночного побоища.
Голый, находящийся в сильном возбуждении человек действовал исступлённо на грани духовного преображения. В его руках была катана. Самурайский меч сверкал словно молния превращая стеллажи, посуду, приборы в живописные кучи обломков, обрамлённые пучками проводов и битым стеклом.
В замкнутом пространстве бокса человек выглядел могучим и всесильным титаном, непреодолимой стихией. Его громогласный клич "Смерть свободе!" был слышан во всех углах квартирки.
Джим с поросячьим, хрюкающим удовольствием узрел в таинственном гении разрушения себя самого, и без смущения любовался искрами хаоса, смакуя самые низменные подробности ночной резни.
Провалы в памяти были вызваны таблетками Мгновенный Оргазм. М-оргазм не вызывал привыкания или разрушения организма. Но слишком долгая череда мгновенных оргазмов, тем более у мужчин, приводила к временному отключению некоторых участков коры в головном мозгу.
Эгосфера в очередной раз, обречённо, предложила Джиму сократить частоту получаемых оргазмов.
— Хватит прошлых заслуг, пора готовиться к будущим триумфам! — сказал Конпол и эгосфера ушла из реальности.
Остатки запаса м-оргазма доктор нашёл в углу жилища. Белые конфетки плавали в пахучей тёмной густой жидкости.
— Надеюсь мне не удастся вспомнить состав этой жижи — мелькнуло у Джима в голове — слишком красноречивый, нефтяной цвет субстанции вызывал естественное отвращение.
Как обычно бывает м-таблетки подействовали мгновенно. По спине директора пробежал холодок.
Пошатываясь, но в хорошем настроении Джим вышел на террасу. По его телу, градом текли тёплые капли разной прозрачности и разного происхождения. Во рту, после вчерашнего вечера оставались кислые следы дурманящих препаратов, Конпол смаковал их с брезгливым, потаённым удовольствием. В руках доктор продолжал сжимать катану, а на его лице засияла улыбка. Он улыбался навстречу рассвету, радуясь, что не пропустил столь обыденное, но в то же время торжественное природное явление — солнечный восход. У доктора истории ещё остались силы продолжить вчерашний деструктивный спектакль.
Под его ногами куда не падал глаз, простирался парк. Среди горных отрогов, раскинулось разветвлённое горное ущелье которое расширялось в широкую, изумрудную от свежей листвы, долину. Горные ручьи с шумом несли свои воды среди скальных обломков и руин старинных построек. Аллеи парка, похожие на тропы пастухов, так искусно они были спрятаны среди деревьев и гранитных валунов, были пустынны и покрыты росой.
Жилые и административные боксы примостились к отвесному склону горного хребта. Сотрудники парка называли свои квартиры и лаборатории — "Ласточкины соты". Так как именно птицы и пчёлы подсказали архитектору принцип размещения зданий и помещений в хаосе нагромождений скал и обрывов.
Бокс директора находился на самом верхнем, пятом ярусе, центрального корпуса. Терраса была создана за счёт существенного уменьшения жилого пространства квартиры. Джим единственный из жильцов "Ласточкиных гнёзд" кто предпочёл жить в узком пространстве ради возможности принимать, живительные, воздушные ванны.
Когда золотой, солнечный, диск полностью показался из-за тёмных остроконечных хребтов Доктор Конпол протянул навстречу тёплым лучам руки и зажмурился. Утренние ласковые дуновение ветерка, сдобренные рассветом дарили даже больше нежности чем грязная простыня и влажная подушка.
— Я люблю тебя! — вскричал расчувствовавшийся старик и махнул руками словно большая птица — Я люблю тебя! Ты моя вечность! Моё истинное небытие.
Джим Конпол был счастлив. С лучами солнечной радиации начинался лучший за последние годы день.