— Это хорошо Крети, что он от тебя ничего не скрывает. А теперь немного подумай о себе и своих близких. Что будет с вашим племенем если к вам придёт кто-то незваный, но обласканный Живым Небом? Лучше сейчас, обрубить эту нить связи Конпола с обречёнными и забыть о них навсегда. Чем потом клясть небо бесполезными проклятиями. И главное, помни, Джим вернётся к тебе. Он обязательно вернётся. Ты дождёшься своё счастье.
— Если он откажется возвращаться, я его убью — сказала Смола.
Крети внимательно посмотрела на гостью: — Джим остаётся со мной на Пирамидусе — сказала она строго — а теперь прощайте.
— Не спеши Крети! Подумай, пожалуйста, хорошо — взмолился Твигг — не обрекай Конпола на несчастье, он так любит ваше племя и ваши порядки.
Смола решительно подошла к разделанной нерпе и взяла в руки секиру. Крети схватила острогу, Джим достал из складок туники кремниевый нож.
Смола взвесила секиру в руки и вдруг с силой запустила её над морем, и в тот же миг с тёмной выси ясного неба ударила молния, она попала в секиру и разбила её на куски. Искры разлетелись во все стороны, запахло озоном.
— Небо меня любит — сказала Смола — наверное Остриё что-то знает.
Крети обречённо опустила острогу и повернулась к своему любимому: — Возвращайся — сказала она — Нельзя противодействовать Острию. Я буду тебя ждать столько сколько нужно, можешь не спешить. Наш образ жизни позволяет ожидать счастья годами, и без особых душевных ран.
Джим горячо обнял свою супругу из его глаз текли слёзы.
— Полетели вдвоём! Крети мне без тебя будет одиноко.
Смола сдавила свою грудь, из сосков брызнули белые капли:
— Женщин это не впечатляет, только мужчин. Ты летишь один.
— Ты летишь один — согласилась Крети — Я буду тебя ждать.
Чёрная точка, всё приближалась, было видно, что это фаэтон.
Он забрал Смолу и Джима и устремился в сторону портала Чёрного Подобия. На пляже остались ягоды шиповника, туша нерпы, острога и серебристая туника. Смола с отвращением отбросила от себя мокрую ткань.
Из лежбовища, на пляж, пришли двое весёлых мужчин. Они хотели забрать дары природы, но прежде, довольно ласково привели расстроенную и разозлённую Крети в спокойное состояние.
Когда они втроём ушли, на пляже остался только огонёк.
— Что же ты сейчас делаешь Смола? — сказал он морю — Наверное решаешь судьбы галактики. И верно уже позабыла о моём существовании.
***
Фаэтон летел плавно, сквозь камни портала он прошёл без замедления. И весь полёт, плачущий Джим Конпол, отбивался от струй тёплого молока.
— Я тушу, тушу пожар! Я тушу, тушу пожар! — смеялась Смола — Ты совсем горишь малыш! Ты совсем горишь малыш! А ну, не гори, не гори! А ну, не гори, не гори! А то сгоришь! А то сгоришь! В золу! В золу!
— Твоё молоко хуже, чем мясо нерпы… — говорил Конпол — Оно сладкое! И соус из него не сваришь…
— Я тушу, тушу пожар! Я тушу, тушу пожар! Ты совсем горишь малыш…
Джим мог, словно малыш, заснуть на коленях у Смолы, сытый и умытый. Он знал для чего нужны такие фокусы. Когда человек сосет грудь, он вспоминает самые первые свои ощущения, из утробы матери. Это единственные ощущения у человека которые никак не связаны с социумом. В утробе матери нет социума. В утробе матери, детёныш человека, хоть и не имеет свободы воли, но зато полностью свободен от этого мира.
Джим Конпол мог бы уснуть, словно в утробе матери, но предпочёл сгореть до самой золы, и утонуть в сладком, белом, стерильном, питательном, и родном молоке.
57. Угрозы
В просторной светлой комнате, в камине пылал огонь, и соразмерно колыханию пламени, колыхались поверхность стен и потолка. Лада и Валькирия возлежали на полу. Паркетная дубовая доска, твёрдая, покрытая воском, была прекрасной поверхностью для отдыха.
Тело Валькирии покрывали свежие шрамы. Она только что вернулась с одного из этапов Чёрной Игры. Рядом с камином шла сенсорная трансляция, этого этапа, Лада внимательно наблюдала за перипетией битвы. Игра проходила на заводе по производству антиуглерода. Дроиды-рабочие вооруженные лазерными модулями охотились на игроков, у игроков из оружия были только дротики. Сама фабрика представляла собой лес металлических колонн, паутину труб и кабельных плетей.
— Странный этап — сказала Лада — вы словно специально ловите выстрелы роботов на себя, и ты к несчастью поймала больше всех.
— Суть этого этапа в возможной внезапной смерти всех игроков. Фабрика настоящая, процесс синтеза антиуглерода идёт параллельно игре. Ты можешь почувствовать, если хочешь, как дрожат и воют эти колонны. Любой неудачный выстрел лазера по колонне и пуф! Мы превращаемся в термоядерное облачко которое при остывании конденсируется в атомарный водород.
— Самая лёгкая смерть которую можно представить — сказала Лада — Легче только кварковые пузыри.
— Для меня нет. Моё тело болит, словно я уже умираю.
Лада слегка улыбнулась: — Алькири ты не умрёшь — сказала она нежным голосом — Я это знаю. Мы вместе росли, взрослели, вместе превращались из слепых детёнышей в жестоких хищниц. Алькири каждый выстрел в тебя, это выстрел и в меня. Поэтому постарайся, побереги себя.
— Алькири? Ты назвала меня детским именем? — оживилась воительница — Сложно представит как давно я его не слышала… Это счастье слышать это имя. Для полного счастья не хватает только твоих объятий. Ты меня не обнимешь? Обними! Обними так, как обнимала раньше. Робко, трепетно, несмело…
— Нет.
Валькирия нахмурилась: — Тогда и это имя моё не используй.
— Хорошо Волчок.
— Это имя тоже не используй.
— Хорошо Торпыжонок.
— И это тоже не… — воительница вздохнула — Хотя используй. Используй все именамне не жалко — Алькири растянулась на полу, вытянув руки и ноги в стороны как чёрная морская звезда — Стоп — сказала она и потолок замер — Слушай Лада, а ты понимаешь, что если бы не ты, то ожогов могло бы быть меньше. Зачем ты сломала и-мозг Летиции? Она могла бы мне помочь.
— Я спасала свою жизнь — сказала Лада — У меня не было выбора.
Летиция находилась тут же в комнате. Её обезображенная шрамами голова и худое тело утонули в оранжевых складках мягкого одеяла. Для сна Летиция выбрала ложе. Половая доска ей не подходила. Чтобы заснуть, она приняла из рук Лады капсулу.
— Артетта, наша маленькая плакса Алтелля, представляешь, исчезла в техносфере — сказала Валькирия — Общается, только тогда, когда хочет сама. Мне её не найти. Ни медицинский модуль, ни ИИ её не видят. Или мне не говорят… У неё такие способности, что любая цивилизация сама встанет перед ней на колени. Летиция конечно менее способная, но…
— Летиция нет — сказала Лада.
— Тогда её страдания были напрасными!
— Летиция нет. — Лада повысила голос — Нет!
— Но она идеал.
— Нет. Она не идеал. И она не страдала.
— Ну конечно. Не страдала — Валькирия усмехнулась — Она страдала и до знакомства с тобой, страдала и после…
— Нет, нет и нет. Хватит! — Лада села на попу и обхватила колени руками — Никаких больше операций. И-мозг больше не коснётся её нейронов. Летиция моя, под моей защитой и опекой.
— Хорошо — Валькирия тяжело вздохнула — Пускай будет по твоему и ещё один человек-рана, человек-обрубок поселится в райской ячейке агромира…
Лада хотела что-то сказать, но не знала что. После визита на Пирамидус, многие слова, с которыми раньше она легко расставалась, теперь застревали в её горле комком горечи и оставались немыми.
Лада встала с пола и подошла к трансляции игры:
— Кто же здесь побеждает, кто выигрывает? — спросила она — Мне совершенно не понятно зачем роботов убивать дротиками и кто здесь чемпион.
Валькирия закрыла глаза: — Не будь дурочкой — сказала она — Какая разница кто победил, кто проиграл. Кто во что верит так и есть на самом деле.
Лада отошла от трансляции, подошла к воительнице, встала перед ней на колени и положила ей голову на грудь.
— Алькири знаешь что я слышу когда слушаю её сердце, я слышу тишину. Понимаешь только когда я слушаю тихий стук её сердце, я слышу тишину. Настоящую тишину, ту тишину которую я искала всю жизнь. И в Аду и на комете, и десятках других скорбных местах… Я искала, родной, живой стук, тук-тук-тук… Тук-тук-тук… Так звучит для меня тишина, тук, тук, тук…