Дикарь не мог поверить своим глазам. Он зарычал от неудовлетворенности и злости. Дернул за веревки и его гнев усилился еще больше. Самка проигнорировала его желание и демонстративно улеглась на полу. Его же для определенных целей привели в ее хижину! Он был готов к тому, что она оседлает его, был готов к унижению, ударам розгами, но совсем не ожидал ее равнодушия.
Эта была длинная ночь, к концу которой дикарь, изнывая и сдирая руки в кровь, мечтал порвать нежное белое тело наины. Только перед этим он вдоволь бы насладился ее сладкими криками и протяжными стонами, насаживая стройное тело на свое пульсирующее копье.
А Клео посчитала, что воспользоваться своим преимуществом будет несправедливо, секс с дикарем больше напоминал бы изнасилование. Но ей пришлось признать, что желание урага неожиданно распалило в ней низменную страсть. Сложно не поддаться соблазну, когда беспомощный мужчина, отданный тебе в дар, лежит привязанный и так явно желает тебя. Но она была слишком пьяна. Утром. Она подумает обо всем утром.
Новый день начинался с сильного похмелья и странного чувства беспокойства. Клео открыла глаза и встретилась с мрачным взглядом желтых глаз, а память постепенно выдавала ей события вчерашнего вечера. Дикарь зарычал, приподнимая верхнюю губу, и дернулся, но веревки удержали. Девушка села на полу, держась за голову и чувствуя, что сейчас умрет от жажды. Она поползла, не в силах подняться, и потянулась за глиняным сосудом, выпив сразу половину, потом вытирая губы, стала рассматривать урага. Огромный, мускулистый. Кожа теплого оттенка, на скулах и по бокам живота более темные пятна. Огненные волосы на макушке заплетены в мелкие косички, в ухе кольцо. А еще он был возбужден. Глаза хищника сузились, он замер, усмиряя зверя в себе. Он смотрел на девушку, не мигая, как на добычу. Клео может и проигнорировала бы, что в ее хижине мужчина, ей хватило в прошлом проблем, но взгляд зацепился за окровавленные кисти рук. На этой планете влажный климат, инфекция может быстро распространиться. Клео вздохнула. Она поднесла сосуд к губам дикаря, уговаривая попить. Тот молча подчинился. Его поразило то, что женщина заботилась о нем. Остатки воды она вылила на кисти его рук, смыв кровь. Потом промочила кусок ткани в вине, которое услужливые туземки оставили у входа в дом, и продезинфицировала руки урага. И все под прицелом тигриных глаз. Мужчина находился в растерянности, еще недавно он готов был разорвать женщину за все доставленные ему мучения, причинить ей максимальную боль за то, что испытал ночью и продолжал все еще испытывать. Такой близкий и сильный аромат наины сводил с ума, заставлял сердце биться сильнее. И дикарь закрыл глаза, чтобы не видеть соблазнительные формы девушки, пытаясь привести свое дыхание в порядок.
— Кто ты? Ты не похожа ни на одну из женщин, которых я знал.
— Считай, что я не отсюда, — ответила девушка. Она села рядом, стараясь осторожно забинтовать раны.
— Зачем ты делаешь это? — спросил дикарь, хмурясь.
— Могут быть проблемы и лучше их предупредить. А еще… наверно, чувствую себя виноватой. Я вчера была слегка… ладно, признаю, не слегка, а довольно сильно пьяной, так бы попросила тебя отвязать.
— И не побоялась бы?
Клео хмыкнула, окинув взглядом урага.
— Некоторый опыт уже есть. А ты крепкий орешек. Если бы не другие обстоятельства нашей встречи, может, я бы провела с тобой ночь.
В глазах дикаря зажегся огонь.
— А разве меня не для этого уложили в твою постель?
Клео затруднилась с ответом. В чем-то он был прав.
— Это была ошибка. Я позову женщин, и они освободят тебя.
— Сомневаюсь, что все так просто. Они отправят меня на поля, а если узнают, что я не угодил — или убьют сразу, или запорют до смерти.
Клео растерялась, но что она могла сделать? Ее взгляд метнулся к возбужденному естеству мужчины, а тот лишь довольно оскалился.
— Ты ведь желала меня вчера, я почувствовал. Если хочешь — прикоснись к нему, — хрипло попросил ураг.
И Клео поддалась его уговору. Можно ли это считать изнасилованием? Нет. Мужчина, лежащий на постели, желал ее до стискивания зубов, до зуда, не утихающего, мучившего его на протяжении нескольких часов.
Девушка протянула руку и коснулась набухшего ствола с выступившими прожилками и прошлась вдоль, открывая гладкую головку. Мужчина не смог вынести наслаждения и громко застонал. Прикосновения женщины не приносили облегчения, они в стократ увеличили остроту ощущений. Клео сжала член в ладони и продолжила, двигая рукой вверх-вниз. Ураг дернулся несколько раз и застонал, стискивая зубы и выгибая спину, приподнимаясь над постелью и хватаясь за натянутые веревки. Член в ладони Клео запульсировал и излился спермой, освобождая мужчину от долгого напряжения.
— Полдеревни тебя услышало. Теперь не подумают, что ты не доставил мне удовольствие, — сказала Клео и уже хотела встать, как неожиданно ураг вырвал сначала один кол, освобождая кисть, потом другой.
Он сел. Освободить ноги оказалось делом одной секунды, мышцы рук вздулись, вытягивая последние колья, и дикарь, развернувшись, с рычанием подмял под себя женское тело. Клео словно со стороны наблюдала, слишком была потрясена происходящим, лишь ошарашено смотрела, как ураг наклонился, приближая к ней свое лицо. Очнулась, когда уже было поздно — мышеловка захлопнулась.
Несколькими движениями, несмотря на сопротивление девушки, он обмотал ее руки веревкой и убрал за голову.
— Я буду кричать, — испуганно предупредила Клео урага и с ужасом вдруг почувствовала его пальцы внутри себя.
— Горячая, — прошептал дикарь, чувствуя, как девушка пошла соками, а пальцы его увлажнились. — Кричи, — не стал отговаривать он. — Пусть и тебя услышат.
— А-а-а… — ее крик прервал поцелуй, жаркий, настойчивый.
Дикарь не привык, чтобы ему отказывали. Даже богини, такие строптивые и непокорные, как эта светлокожая наина. Она пыталась оказать сопротивление, но его напор сломил ее, ослабил, подчинил.
Мужские пальцы проникали внутрь, горячили, гладили ее чувствительное место, а рот искушал губы, захватывал их в плен. Клео горела, охваченная желанием. Она давно уже перестала скидывать с себя тяжелое тело. Ей нравилось находиться под мужчиной, чувствовать грубую силу дикаря. После стольких месяцев без секса она не раз ласкала себя, представляя в мечтах своего героя-спасителя со светлыми волосами, а теперь дикая страсть урага возбуждала ее, а тело просило разрядки. Теперь она стонала, извиваясь под ним, и словно умоляла о большем. Грудь стала твердой, округлилась, а соски как ягодки стали проглядывать сквозь ткань.
Дикарь разорвал накидку двумя руками и восхищенно уставился на полную грудь. У женщины их было две, но какие! Он жадно накрывал их поцелуем, катал возбужденный сосок языком во рту меж зубов, посасывал его и слегка прикусывал. Он знал, как доставить удовольствие женщине. Ни одна рабыня после ночи с ним не желала другого мужчину. Вот и женщина, к которой обращались все, как к богине, не стала исключением. Она постанывала и, раздвигая ноги, умоляла его войти. Дикарь еле сдержался. Он хотел распалить желание наины до предела, чтобы она в порыве страсти кусалась и раздирала его спину ногтями, тогда он будет удовлетворен. Тогда он, может быть, и проявит милосердие, которого он так и не дождался ночью. Те несколько часов до рассвета, находясь обездвиженным в хижине наедине с женщиной, источающей сладкий аромат, он пережил как страшный сон.