Но он ошибся, думая, что держит все под контролем. Женщина решила все за него. Как так произошло, он не понял, но, вдохнув воздух, дикарь почувствовал, что теряет рассудок. Запах светлокожей наины усилился, и дикарь не смог противостоять пожару, разгоревшемуся в его паху. На время был ослеплен и оглушен накатившей волной желания. Клео воспользовалась его состоянием и оказалась наверху. Теперь она готова была отомстить за промедление. Опустившись вниз живота, она схватила губками мощный ствол и прошлась язычком по гладкой головке, чувствуя ее необычный привкус, а потом взяла член в рот настолько, насколько смогла. Мужчина, казалось, озверел. С рычанием он схватил ее за волосы, пытаясь остановить, а в глазах все поплыло. Еще немного — и он прольется снова.
Клео поняла, что пора действовать. Неудовлетворенность выжигала все ее нутро, заставляя плавиться и желать полноты ощущений. Она приподнялась, взяла в руку твердый ствол мужчины и попыталась сесть на него, чувствуя, что он с трудом входит в ее отверстие. Крики обоих слились в один, превращаясь в сладкие стоны удовольствия.
Немного попривыкнув, Клео уже не ощущала дискомфорта от большого размера и усиленно задвигала бедрами, опираясь на широкую грудь мужчины, и стараясь не пропустить конечную остановку. Она боялась не успеть, чувствуя последнюю степень возбуждения дикаря. Он мял ее соблазнительную попу, оставляя красные следы от пальцев, хватал губами ее полную грудь, словно ловил гроздь винограда, а округлый затвердевший сосок потягивал так, будто хотел почувствовать его сок, но девушке это безумно нравилось. Это добавляло остроты ощущениям.
Смочив палец в слюне, он нащупал чувствительный бугорок и стал поглаживать его. Клео почувствовала, что близка к разрядке. Ее движения замедлились и стали более чувственными. Она насаживала себя на копье, двигалась в разные стороны, продлевая удовольствие, и ловила последние мгновения перед наивысшим пиком, чтобы потом с криком сорваться вниз, не осознавая страха, не чувствуя ничего, кроме полного опустошения.
Округлив рот от удовольствия и приоткрыв губы, она постанывала, сжимала пальцы и впивалась ногтями в грудь мужчины, а лицо в этот момент отображало оттенки эмоций, которые испытываешь при ощущении боли.
С каждым новым движением вперед она приближалась к концу скачки, а палец мужчины продолжал дразнить и доводить до исступления, приближая оргазм женщины. Не выдержав, Клео закричала, продолжая раскачиваться и прижиматься бедрами к телу мужчины. Медленно в глазах угасали вспышки, финишная черта была преодолена, а уставшая наездница получила свой главный приз. И в этот момент дикарь, рыча, с силой сжал бедра Клео и в несколько движений достиг разрядки.
Обессиленная девушка упала на грудь мужчине. Так они и лежали.
— Меня зовут Харт, — сказал дикарь.
Клео приподняла голову и посмотрела на дикаря, не сдерживая ироничную улыбку:
— Немного поздновато для знакомства, но все же… Клео, — представилась она.
Тот улыбнулся в ответ, показывая клыки.
Клео пошевелилась и с удивлением почувствовала возбуждение мужчины.
— Ничего не могу с собой поделать, — сказал дикарь, заметив ее взгляд. — Ты слишком аппетитна.
Клео хотела ответить, как услышала за закрытым пологом в хижину тихую просьбу войти. Горло девушки вдруг стиснули стальной хваткой, и она снова оказалась под урагом.
— Без глупостей, — тихо предупредил ее дикарь.
Клео поняла, как безрассудно она поступила. Она только что занималась сексом с врагом, и при наступлении опасности он ее не станет жалеть. Она согласно кивнула, не в силах вдохнуть.
— Прикажи оставить тебя и не беспокоить, пока ты не отдохнешь! — услышала она шепот прямо возле уха. Губы горячим касанием прошлись по щеке девушки, и она почувствовала, что хватка немного ослабла.
Клео повиновалась. Она постаралась ответить, потягивая с ленцой слова, чтобы придать голосу сонный оттенок и вышло натурально из-за внезапно появившейся хрипоты:
— Оставьте меня, мне нужен отдых!
— Да, Вестница.
Женщина послушно удалилась, а Клео вся сжалась от предчувствия беды и неотрывно, со страхом смотрела на дикаря. Хватит одного движения, чтобы ее шею переломили пополам, но тот явно не намеревался ее убивать. Он поступил с ней так же, как недавно обошлись с ним. Засунув в рот кляп, он привязал ее теми же веревками к кольям, которыми недавно был сам обездвижен, предварительно вогнав их в пол.
— Прости, что мне придется уйти и оставить тебя в таком положении, но обещаю, что еще вернусь за тобой.
Он прошелся ладонью по телу девушки. Сжав ее грудь, он вздохнул с сожалением и с трудом оторвал взгляд от женских соблазнительных форм.
— Я не прощаюсь, — сверкнул он своей клыкастой улыбкой и, проделав дыру в стене, бесшумно исчез.
У тех, кто обнаружил Посланницу Богов, случился нервный приступ. Туземки тряслись и бились лбами о пол, боясь ее гнева, ведь прошел не один час, прежде чем девушку освободили. Пришлось Клео доказывать главе племени, что пострадала только ее гордость, и тех женщин, что привели и привязали дикаря в ее хижине, не убили. Но без наказания все же не обошлось. Их закидали камнями и заставили выполнять всю черную работу. И Клео ничего не могла сделать, таков был приказ Лаомы.
Несколько дней прошли спокойно, но девушка не забыла последние слова урага и, зная, что ее запах не так просто забыть, ожидала появления дикаря. Теперь она побаивалась выходить за пределы деревни, в таком случае девушка могла стать легкой добычей для коршуна. Глава племени интуитивно чувствовала приближающуюся опасность и увеличила охрану селения. Сбежавший раб мог привести с собой мужчин, чтобы отбить захваченных в плен урагов. И он знал, где находится деревня. Относительный покой наин нарушило событие, заставившее все племя сбежаться, а Клео применить всю свою власть. Пришлось даже припугнуть туземок. Дело в том, что пока девушка находилась здесь, в деревне рождались девочки, но вот это, наконец, произошло, и на свет у одной молодой туземки появился младенец мужского пола. В таких случаях матери ребенка даже не показывают, а сразу отдают главе племени, и та принимает решение. И в этот раз ребенку выпал жребий быть сброшенным с высоты гриба, а это означало верную и немедленную смерть.
Голый ребенок, с еще не обрезанной до основания пуповиной заходился криком на руках Лаомы, словно чувствовал, что за несчастная судьба его ожидает, но он не мог разжалобить даже собственную мать. Та отвернулась с отвращением на лице, чувствуя лишь позор. Родить первого ребенка, да еще и мальчика — все это накладывало темное пятно на ее репутацию и сильно принижало в глазах остальных наин.