Клео пришлось приложить всю свою изобретательность, чтобы попытаться спасти малыша. Что делать с ним дальше, она плохо представляла, но и смотреть, как его скидывают вниз, она была не в силах.
— Дайте мне ребенка, я прочитаю его будущее, — настойчиво попросила девушка, имитируя загадочную тональность предсказательницы, на которую она как-то наткнулась в одной из дальних колоний Империи. Подняв руки к небу, она, трясясь, стала шептать слова на земном языке, делая вид, что слышит Небесных жителей и отвечает им. Совершив обряд, похожий на «омовение» лица, протянула руки к Лаоме.
Та испытывала страх и не стала перечить Вестнице Богов, беспрекословно отдав все еще мокрое маленькое тельце. Малыш затих. Клео изобразила задумчивость на лице, будто погрузилась в тонкие, запредельные для дикарей миры. Потом удивленно вскрикнула, словно Боги открыли ей нечто неизведанное:
— Этому ребенку суждено жить! Богиня выбрала его для меня. Этот мальчик станет жить в деревне и, когда подрастет, будет мне прислуживать.
Туземки затрепетали и отступили от ребенка, боясь божественной кары. Ведь они только что чуть не пошли против воли Богов.
— Кто причинит этому ребенку вред, будет жестоко наказан, и на род той прольется весь гнев небожительницы, — произнесла Клео, нагнетая обстановку и наблюдая за реакцией женщин из-под полуприкрытых век.
Наины упали ниц перед Вестницей, трясясь от ужаса.
— Великая, пощади! Мы не знали ничего о желании Богини. Пусть, как и раньше, она благоволит нам.
— Богиня очень рассержена, но она не станет наказывать своих детей. Сегодня она ждет щедрых даров!
Клео так вошла в роль, у нее получилось так естественно сыграть, что впервые девушка задумалась: а может, она действительно посланница с небес?
Клео, видя, что интерес к мальчику иссяк, и женщины разбрелись по своим делам, вымыла малыша-звереныша и завернула его в чистую тряпку. Ребенок кряхтел, но, похоже, ему нравилось купаться. Осталось только придумать, чем кормить его, женщины племени наотрез отказались от того, чтобы отдавать свое драгоценное молоко рабу. Клео вздохнула, любуясь пробивающимся чубчиком на лысенькой голове. Ребенок — это большая ответственность, ведь он нуждается не только в пище, но и в любви, ласке и внимании. Клео понимала всю серьезность принятого решения, успокаивало только то, что дети туземцев росли достаточно быстро.
Ребенок зачмокал и стал хныкать, прося еду, и Клео, взяв ребенка на руки, отправилась в хлев, где содержались одомашненные путаоты — что-то среднее между свиньями и козами. Это были неповоротливые, толстые и ленивые создания, готовые за сладкий корень румхи облизать руки и лицо длинным языком. Им нужно было родиться собаками, подумала Клео, подманивая гостинцем одну толстенькую особь, недавно произведшую на свет десять лысых путаотиков. Она вывела из загона кормилицу. Для мальчика оставался запасной вариант — молоко животного, уж оно-то не пожалеет его для младенца.
Съев угощение, хрюшка довольно заверещала, тыкаясь в руки Клео плоской мордой и прося добавки. Девушка стала гладить ее и почесывать бока, та закрыла глаза и разлеглась на сене в полном блаженстве. Девушка не стала сцеживать молоко, а приложила ребенка к соску, который он сразу обхватил руками. Мальчик жадно пил, а Клео не забывала почесывать за ухом животное, чтобы оно не встало и не навредило малышу. Молоко путаотов очень жирное, малышу хватит и малой толики.
Клео размышляла о будущем мальчика, глядя, как он успокоился и сразу уснул, насытившись. Такой крепкий и здоровый малыш, ему повезло родиться после того, как девушка появилась в племени.
Какой-то посторонний шум отвлек ее от мыслей. Взяв ребенка, она вышла из хлева и застыла от ужаса. Стало очевидным, что на племя напали ураги. Клео тут же нырнула в убежище и спряталась в дальнем углу, за стогом сена. Она понимала, что ей грозило, если ее обнаружат мужчины. Перед глазами мелькали картины группового изнасилования. От ужаса девушка прижалась к стене хлева и задрожала. Вдруг ей в голову пришла идея. Положив ребенка, она подошла к заграждению, в котором содержались путаоты, и, взяв в руку экскременты животных, стала натираться ими, чтобы перебить свой запах.
Вонь стояла нестерпимая, она будто проникала в каждую клеточку кожи девушки, но Клео, отвернув голову и задержав дыхание, терпеливо заканчивала неприятную процедуру. Она сама себе поражалась, но инстинкт самосохранения и не на такое толкнет. Даже путаоты удивленно следили за девушкой: они синхронно переставали жевать и поднимали головы, не понимая, что делает эта ненормальная. Малыш, завернутый в тряпицу, сладко засыпал, засунув палец в рот, и лишь изредка сосал свой палец, постепенно утихая. Клео почувствовала запах гари и прислушалась к звукам, доносившимся снаружи. Понимая, что ни в коем случае нельзя оставлять ребенка здесь, она подхватила его на руки и вышла из хлева, осторожно оглядываясь по сторонам.
В деревне вовсю хозяйничали ураги. Видимо, они все же смогли напасть внезапно. Раздавались истошные крики наин, просивших о помощи. Клео не раз слышала о том, что при нападении ураги захватывали в плен женщин для продолжения рода, делая из вольных и независимых наин рабынь. При этом нападавшие забирали с собой все ценное, что могло бы им пригодиться. А женщин часто насиловали сразу, на месте, а потом, униженных, тянули за собой в свое селение.
Клео понимала, что в случившемся нападении есть и ее вина. Ей было жаль, но она не могла помочь женщинам, которые были вооружены и натренированы намного лучше ее. Она вынуждена была бежать, пока никто ее не заметил, оставаться на месте становилось опасней с каждой минутой. Клео уже несколько раз пожалела, что не вернулась тогда в пещеру за пистолетом, которым могла бы сейчас защитить себя. Но в чем смысл, если она так и не смогла бы выстрелить в разумное существо, пусть даже и врага? Нужно делать отсюда ноги! И Клео поспешила скрыться в болотах, пока навоз перебивал ее запах, а мужчины были увлечены жаждой наживы.
Обогнув несколько хижин, Клео подхватила легкое одеяло, лежавшее среди разграбленного хозяйства, и рванула вниз по туннелям, к роднику, за которым начинались джунгли. Она связала концы одеяла и образовала колыбель для малыша, освободив руки. Ребенок так и не проснулся, сладко посапывая в такт ее шагов. Теперь она чувствовала себя мобильнее, руками отодвигала толстые стебли растений, которые попадались ей на пути. Но здесь, в нижней части растительного гриба, был проход, который Клео уже прекрасно знала. А еще она помнила тропу через болото, которой несколько раз пользовалась сама. Обычно этой дорогой ходили наины-охотницы. Подводная насыпь естественного происхождения проходила под мутными водами, от которых сейчас поднималось испарение, растворяясь в тумане.
Шаг влево или шаг вправо грозил падением в воду. И пусть здесь было не слишком глубоко, но Клео боялась за ребенка. К тому же, вода смывала навоз, и дикари могли вычислить ее по возбуждающему запаху.
Пройдя болото, она вовремя ступила в джунгли т. к. туман усиливался, становился густым, стекал каплями по измазанному навозом телу Клео, которое только начало подсыхать. Из-за него девушка плохо понимала, куда бредет, но, с другой стороны, и дикари ее не так быстро найдут. А в том, что будут искать, она не сомневалась. Девушка старалась не думать о том, какая опасность может таиться в лесах, она просто шла вперед. Запах навоза еще оставался, защищая от внимания распаленных самцов. Девушка дрожала от сырости, но продолжала идти вперёд, стиснув зубы, которые мелкой дробью выбивали такт. Она радовалась, что хоть ребенок в тепле.