Этот процесс почти интуитивного познания самого себя был сладостным и упоительным…
И вот тогда-то едва не совершилось непоправимое.
Возможно, Боря, увлекшись, забыл про осторожность, возможно, классная руководительница почувствовала что-то необычное, но она застала Борю, когда тот высасывал кровь у очередного приятеля.
До сих пор Борис Николаевич с ужасом вспоминает об этом моменте своей биографии:
«Учительница была кошмарная. Она могла ударить тяжелой линейкой… могла унизить…».
Подобного посягательства на свою свободу, на свое право вырасти упырем Борис не мог вынести.
«Я стал ходить всюду: в районо, гороно… Кажется, тогда первый раз узнал, что такое горком партии. Я добился создания комиссии, которая проверила работу классного руководителя и отстранила ее от работы в школе».
Как полагают некоторые исследователи, учительницу вскоре посадили.
Поражает скромность Бориса Николаевича.
Сухо, почти протокольно излагает он факты биографии. Дескать, пошел, написал куда следует, злую учительницу убрали…
Но это ведь только на словах легко, а в реальной жизни?
Сколько тут скрытого драматизма!
Мы знаем сейчас, что в те годы тиран Сталин развернул неслыханные гонения на упырей, еще недавно бывших его товарищами по партии. Он убирал их — какая неслыханная жестокость! — райкомами, обкомами, целыми упыриными съездами.
Страшно и подумать, что стало бы с Борисом Николаевичем, если бы волна тиранических чисток докатилась к тому времени до Березников…
К счастью, этого не произошло.
Даже напротив.
Беседы с местными упырями из горкома и районного управления НКВД оказались чрезвычайно полезными для Бори. Взрослые товарищи узнали мальчика и с тех пор уже не спускали с него глаз, заботливо следя за успехами своего юного собрата.
В восьмой класс осенью Боря пошел уже в другую школу.
Глава пятая
Момент осознания своего предназначения, важный в любой биографии, в биографии Бориса Николаевича Ельцина особенно важен.
Еще вчера, кажется, ты вынужден был скрывать свое естество, еще вчера таился со своими необыкновенными потребностями, а сегодня взрослые дяди, занимающие ответственные посты, ведут с тобой задушевные разговоры и ты вдруг узнаешь, что упырями были Лев Давидович Троцкий и творец нашей Конституции Николай Иванович Бухарин…
— Лев Давидович?! Николай Иванович?!
— Да, да! Когда они были маленькими, тайком высасывали кровь у приятелей!
— А маршал Тухачевский? — охваченный волнением спрашивал Боря.
— Да, Боря, да! Маршал Тухачевский тоже был упырем, пока его не расстреляли. Упырь и Лаврентий Павлович Берия… Сейчас ты заучиваешь, Боря, биографии выдающихся деятелей партии и даже не догадываешься, что ты, выросший в простой русской семье, тоже можешь стать вровень с ними… Но это не просто, Боря, ох не просто. Тебе очень многому нужно научиться.
Юноша Ельцин слушал эти слова и боялся поверить им.
То, что казалось ему слабостью, то, что еще вчера он осознавал как некий тайный порок, оказывалось вовсе не пороком, а совсем наоборот — делом, достойным любого великого революционера, преобразователя этой погрязшей в отсталости страны.
Смышленый юноша быстро сообразил, что уже сама упыриная сущность возносит его из массы Васек и Петек на новую, недостижимую высоту!
Нет-нет.
Пока еще нельзя было выйти и гордо объявить всем: смотрите, завидуйте, я — упырь Советского Союза! Но зато об этом уже знают те, кому положено знать. Ответственные партийные дяди, сидящие в кабинетах за дубовыми дверями, знают, что восьмиклассник Боря Ельцин такой же, как товарищ Троцкий, как Бухарин, такой же, как маршал Тухачевский! Осознание этого факта наполняло юношу ликующим торжеством.
И еще, наверное, выходя из здания горкома партии, юноша Ельцин честолюбиво думал, что будет учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин, чтобы стать достойным продолжателем великого дела, чтобы — а кто знает! — может быть, и сделать то, что не удалось сделать им.
Но юноша Боря никогда не стал бы президентом Ельциным, если бы думал только об этом.
Заслоняя тщеславие и честолюбивые мечтания, теплой, как только что высосанная кровь, волной широко растекалось в груди осознание, что он такой не один…
И еще вчера серая, будничная, безысходная жизнь озарялась прекрасным и ясным светом.
Глава шестая
Страницы «Исповеди» Бориса Николаевича, посвященные школьным и студенческим годам, особенно хороши. Они волнуют читателя, заставляют сопереживать герою. Писательский талант Бориса Николаевича раскрылся на этих страницах особенно ярко.