Екатерина Тихоновна объявила депутату Векшину и майору Лупилину, что отныне их рабочий день будет ограничен шестнадцатью часами в сутки. Пять часов отводится на отдых. Два часа на обед и мероприятия по индивидуальной гигиене и час на слушание газет и беседы с Феденькой, то есть со мной.
— Не понял, Екатерина Тихоновна! — сказал генерал Орлов. — А экзекуции когда производить?
— Ну чего ты такой поперечный, Гриша, — пожала плечиками Екатерина Тихоновна. — Я-то, если чего не так сделают или настроение, например, у меня плохое, тоже ведь по щекам хлещу. Чего тут на часы смотреть?
— Мне кажется, — сказал я, — вы, Екатерина Тихоновна, не поняли вопроса генерала. Господин Орлов спрашивает о штатных экзекуциях, которые он проводит с майором Лупилиным и депутатом Векшиным для профилактики.
— А! — сказала Екатерина II Полякова. — Ну, если для профилактики, я думаю, можно проводить в то время, которое для личной гигиены отводится.
Так и порешили.
Нужно было видеть, как горячо благодарили Екатерину Тихоновну узники приватизации.
Я же, подражая господину Гайдару, сказал, обращаясь к ним:
— Господа узники! Вы видите, как много делается для вас в нашей квартире. Вы демократически вели себя, и мы вас социально защитили. Но помните и об ответственности, которую накладывает на вас это. Отныне совесть должна быть противовесом для всех дурных мыслей, что появятся в вас. Учтите, что это говорим вам мы — я и ваш всенародно избранный вами президент Борис Николаевич. Вы ведь знаете, что кто-то ведет нас сверху.
Моя речь поразила даже генерала Гришу Орлова.
— Не пойму, — сказал он Екатерине II Поляковой, кивая на меня. — Кто он?
— Это Феденька наш! — сказала Екатерина Тихоновна и поцеловала меня в щеку.
Я же подумал, что она не обманывает, когда говорит, что чувствует половое сношение на расстоянии.
Многое сейчас смущает меня в действиях правительства.
Министр Козырев очень умный, но, по-моему, слишком добрый и слишком какой-то голубоватый человек. Сейчас он так ведет себя, что кажется, будто он и русских хочет чуть-чуть евреями сделать, добиваясь для них двойного гражданства.
Но зачем, зачем это?
Соединяться надо, разумеется, но ведь совсем не так!
Русские все равно все поймут неправильно и обязательно по-своему.
А главное: зачем?
Ведь Борис Николаевич уже велел Чубайсу дать каждому русскому по ваучеру, на который можно купить три кило колбасы на дорогу до Обетованной Галактики.
Зачем русским еще и двойное гражданство давать? Между прочим, у нас в квартире уже есть два еврея — Абрам Григорьевич Лупилин и Давид Эдуардович Выжигайло.
Я всегда смотрю на них: на одного — с уважением, а на другого — с восторгом и надеждой. Меня восхищает то, что он незаконнорожденный сын Эдуарда Амвросиевича Шеварднадзе.
Радостно на душе, когда думаешь об этом, — все-таки сумел человек в жизни устроиться.
И все-таки, несмотря на все трудности, кажется, кончается это полетное время — время «В».
Кажется, уже скоро мы сможем по-своему распорядиться своей собственностью, добытой в трудной борьбе.
Сегодня долго говорил с Давидом Эдуардовичем. Он сказал, что готов переправить меня в Рельсовск. Он уже приготовил там трехкомнатную квартиру, и если мы обменяем с ним наши квартиры, он даст мне на карман и денег, как в нашей, так и в грузинской валюте.
— Зачем мне деньги, Давид Эдуардович? — спросил я. — Мы ведь спешим в Галактику Обетованную…
— Валюта не помешает, — сказал Давид Эдуардович. — Потребуется на расходы, чтобы как следует приготовиться к перелету.
Какие все-таки умные и добрые эти грузинские евреи, особенно если они из Рельсовска.
До слез было больно огорчать Давида Эдуардовича и самого себя, но я вынужден был отказаться от сделанного мне предложения.
— К сожалению, — сказал я, — к своему глубокому прискорбию, я не смогу принять ваше предложение, уважаемый Давид Эдуардович! Вы ведь знаете, что хотя квартира и принадлежит мне, но в ней проживает моя вторая супруга Екатерина Тихоновна Полякова. Она не хочет ехать со мною в Рельсовск. Кроме этого, в чулане моей квартиры живут заключенные — майор Лупилин и бывший депутат Векшин, который никакого отношения к квартире не имеет, но выгнать на улицу которого невозможно, потому что вряд ли он во второй раз сможет устроиться на депутатскую работу. Наконец, как вам должно быть известно, в квартире проживает и генерал Орлов, которого хотя и хотелось бы выгнать из квартиры, но вряд ли удастся сделать это, потому что генерал может побить вас. Я говорю все это, глубокоуважаемый Давид Эдуардович, чтобы не водить вас за нос. Как бы ни желали мы с вами достичь консенсуса, но эти обстоятельства, о которых вы, вероятно, не знали, не дадут нам осуществить наш план.