— Ну, не скажите, Петр Николаевич, — запротестовал господин Петров, недавно устроившийся работать бухгалтером к Петру Николаевичу. — Некоторым, конечно, кажется так, а на самом деле, отчего же? У нас завод «Рэкетир» работает и много чего выпускает. НАТА вполне могла бы этим заводом заинтересоваться… Все-таки и в страны ЕЭС оборудование поставляем.
— А! — пренебрежительно сказал Исправников. — Врёт всё Катька. Если бы она шпионом НАТЫ была, я бы давно уже ей руки и ноги пообломал. А она кто? Что я не знаю, что она с Федькой возле ларьков околачивается.
— Ну откуда вы можете все знать, Петр Николаевич? — не унимался бухгалтер Петров. — Вы ведь, извините, Петр Николаевич, вы все-таки пока не НАТА.
— Я не НАТА? — рассердился вдруг Петр Николаевич. — А что такое эта НАТА против меня?
— Вы, Петр Николаевич, НАТА, конечно, но так сказать, в масштабе нашего города, — примирительно сказал Петров.
И, может быть, этим и закончился бы инцидент, но Катька Любимова, обидевшись, что ее не хотят признать шпионкой НАТЫ, вдруг насмешливо и очень конкретно для Петра Николаевича захохотала.
Засмеялся и бухгалтер Петров.
Метнув на Катьку обиженный взгляд, Петр Николаевич встал и занес кулак, чтобы покарать обнаглевшего насмешника.
— Не трогай меня! — заверещал бухгалтер Петров. — Я есть приезжая морда! Я еврей. Меня бить нельзя! Кто тебе наводку делать будет?
— Что? — изумился Петр Николаевич. — Что ты сказал, козел вонючий? Евреи у нас еще до татаро-монгольского ига исчезли. С тех пор маемся с козлами всякими!
И он погрузил в трепещущего Петрова увесистый кулак.
И опять появился шанс, что все закончится миром, и Петр Николаевич просто забьет этого козла Петрова, и наутро в овраге найдут его труп, но сорок восьмая гражданская война все-таки не начнется, а если и начнется, то не так и не в этот вечер.
И вот тут, когда вроде бы всё так мирно и хорошо устроилось, Катька вскочила вдруг, опрокинув в костер котелок с варевом, и с криком: «Наших мочат!» — побежала вдоль насыпи.
Очень не хотелось Петру Николаевичу идти в этот вечер на гражданскую войну, хотелось просто оттянуться с друзьями, отдохнуть маленько от забот, и вот надо же.
От расстройства он даже Петрова добивать не стал.
Вытащил из кармана поллитру и, отпив половину из горлышка, протянул бутылку поверженному бухгалтеру.
— Вот ведь дура! — сказал он. — Отдохнуть по-человечески не даст.
— Я же говорю, что шпионка она… — глотнув водки, сказал Петров. — Не сердитесь, Петр Николаевич, а ведь и в самом деле: не НАТА ли ее заслала к нам?
Петр Николаевич задумчиво посмотрел на свой кулак, но бить Петрова не стал.
— А хрен ее знает… — сказал он. — Может, и правда шпионка.
Подумал немного и добавил:
— А ты, Петров, тоже много на себя берешь. Как тебя угораздило нелепость такую сказать? Ну, что еврей ты… Ты что своим умом думаешь? В антисемиты меня записать хочешь? А я ведь и по понятиям могу разобраться с тобой.
— Что вы, что вы, Петр Николаевич! — Петров от испуга поперхнулся водкой, и бороденка его задрожала от страха. — Ну, как вы такое думать можете? Разве бы посмел я! Так, по глупости своей козлиной ляпнул! Что вы! У меня и в паспорте так национальность обозначена, дескать, Петров — козел вонючий. Убили бы меня, с вас бы только за козла и спросили, а больше не за что спрашивать. Никаких бы последствий для вас не было.
— Ну, то-то, — смягчаясь, сказал Петр Николаевич, который ничему в жизни не удивлялся и ничего не боялся, кроме как прослыть антисемитом. — Так-то лучше. Ну, пошли что ли? Кажись, уже стреляют там…
Петров торопливо допил водку и вскочил.
— Пойдемте, Петр Николаевич! — радостно сказал он.
— Запевай тогда! — скомандовал Исправников.
— Дан приказ ему на запад.
Ей в другую сторону…
— запел Петров.
— Уходили рэкетиры
На гражданскую войну!
— подхватил Петр Николаевич песню о тревожной рекитерской юности.
ШЕСТОЕ АВТОРСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ.
ОКОНЧАНИЕ
Некоторые читатели, без сомнения, удивятся, почему я так подробно рассказываю о начале сорок восьмой гражданской войны.
Мне уже досаждали этими вопросами.
— Чем, — спрашивали, — Давид Эдуардович, заурядная сорок восьмая гражданская война привлекла внимание такого крупного деятеля Всепланетного масонства, как вы? Ведь во время сорок девятой гражданской войны, когда брокер Нужников выкатил из своего киоска гаубицу и начал обстреливать здание вокзала, где заседал Городской Комитет Охраны Рельсы, события разворачивались гораздо драматичней.