В переходе было совершенно темно, но усиленное зрение Локена позволило рассмотреть короткий, недавно проложенный коридор, упиравшийся в сводчатую дверь. На ее металлической поверхности были высечены непонятные знаки. Хотя это была всего лишь дверь, Локен ощутил неестественный трепет. Он… испугался того, что мог за ней обнаружить, и чуть не повернул обратно.
Осознав собственный испуг, Локен яростно тряхнул головой и решительно двинулся вперед. Но тревога не только никуда не делась, но с каждым шагом становилась все сильнее. На двери на уровне глаз висел искусно выточенный череп, но не это зловещее украшение, а сам факт его наличия заставлял Локена чувствовать себя не в своей тарелке. Что-то в свирепом оскале мертвой головы выдавало жестокого убийцу, говорило о радости кровопролития и стремлении к беспощадной резне.
Локен отвел взгляд от оскаленного черепа и обнажил боевой нож. Капитан вдруг поймал себя на том, что испытывает сильное желание вонзить лезвие в любого, кто окажется за дверью.
Распахнув створки, он перешагнул порог.
Его взгляду открылось просторное помещение бывшего склада, переделанного таким образом, что трюм стал напоминать подземную каменную пещеру. Двойной ряд скамей тянулся вдоль стен, исписанных непонятными знаками и словами. С потолка свисали черепа с пустыми глазницами, скалившие зубы в злобных ухмылках. Локен подошел ближе, и они стали легонько раскачиваться, а из глазниц потянулись тонкие струйки дыма.
У дальней стены стоял низкий деревянный стол. В широкой чаше, украшенной резьбой по всей поверхности, темнели бурые разводы, в которых Локен по запаху определил запекшуюся кровь. В небольшом углублении рядом лежала толстая книга.
Было ли это помещение храмом? Он вспомнил множество флаконов и бутылочек, расставленных в храмовой пещере Шепчущих Вершин.
То место на планете Шестьдесят Три Девятнадцать выглядело совсем иначе, но вызывало схожие чувства.
Внезапно в воздухе что-то прошелестело, словно неразборчивый шепот, и Локен обернулся, выставив перед собой нож.
Он был один, и все же шепот над ухом был слишком отчетливым, и Локен готов был поклясться жизнью, что перед ним кто-то стоит. Он сделал глубокий вдох и медленно обошел комнату, держа наготове нож на тот случай, если таинственный шептун все же проявит свое присутствие.
На скамьях он обнаружил лишь лоскутки разорванной на ленточки ткани и вернулся обратно к столу, который, как догадался Локен, должен был служить алтарем. Гарвель внимательно осмотрел книгу. Ее кожаная обложка потрескалась от старости и местами почернела от копоти.
Локен нагнулся и кончиком ножа открыл книгу. Текст был написан угловатыми значками, и строчки располагались на странице вертикально.
– Эреб! – воскликнул Локен, вспомнив, что точно такие же символы были вытатуированы на черепе Несущего Слово.
Неужели это и есть «Книга Лоргара», из-за которой, по словам Кирилла Зиндерманна, в Архиве возник пожар? Итератор клялся, что книга помогла какому-то монстру вылезти из варпа, после чего и начался пожар, но Локен видел только слова.
Как могут слова нести опасность?
Едва эта мысль оформилась в его голове, как Локен удивленно мигнул – знаки на странице задрожали и стали меняться. Символы наречия Несущих Слово превратились в жесткие цифровые обозначения языка Хтонии, потом изогнулись в элегантный шрифт имперского готика и продолжали меняться, трансформируясь в буквы тысячи неизвестных Локену языков.
Ему пришлось крепко зажмуриться, чтобы избавиться от неожиданно возникшего головокружения.
– Что ты здесь делаешь, Локен? – раздался над его ухом знакомый голос.
Локен стремительно обернулся, но обнаружил, что он по-прежнему один в пустом храме.
– Как ты осмелился обмануть доверие Воителя? – послышался тот же голос, и снова из-за спины, но на этот раз возникло ощущение присутствия чего-то материального.
Медленно повернувшись, капитан увидел стоящего у алтаря Торгаддона.
– Ложись! – закричал Тарвиц, и автоматная очередь прошла над его головой, закончившись черно-белыми взрывами на голой скале истваанского Экстрануса. – Отделение Фулджериона, за мной! Всем остальным отделениям оставаться на позиции и ждать приказа к выступлению.
Тарвиц побежал, не сомневаясь, что сержант Фулджерион и его солдаты следуют за ним по пятам к укрытию в ближайшем кратере. Станция наблюдения – огромное, похожее на орган сооружение из башен, куполов и антенн – была возведена истваанцами на Экстранусе, и все пространство перед ней постоянно пересекали линии трассирующих снарядов. Весь комплекс удерживался на голой поверхности скалы массивными якорями и был покрыт инеем и пылью.
Солнце системы Истваан, маленький холодный диск, едва выглядывало из-за горизонта и заливало все вокруг резким голубым светом. Автоматические огневые точки беспрестанно осыпали Детей Императора градом снарядов, но две сотни Астартес продолжали классическую атаку, целью которой был штурм бронированных створов восточного шлюза станции.
У истваанского Экстрануса почти не было атмосферы, зато наличествовал смертельный холод, и наземные боевые действия были возможны только благодаря системе герметизации силовых доспехов.
Тарвиц соскользнул в кратер, и орудийный снаряд тотчас выбил осколки камня из стены рядом с ним. Сержант Фулджерион и его воины, укрывшись за щитами от пуль, попадали на землю с обеих сторон от Тарвица. Все они были ветеранами, много лет служили в отделении Фулджериона и в самом страшном сражении чувствовали себя как дома. Тарвиц знал, что рядом с ним лучшие воины Легиона.
– А они были готовы к нашему приходу, верно? – спросил Фулджерион.
– Они должны были знать, что мы вернемся, чтобы восстановить Согласие, – сказал Тарвиц. – Кто знает, сколько времени они готовились к нашему возвращению.
Тарвиц выглянул из-за края кратера и отметил, что на всех заранее распределенных позициях видны пурпурные доспехи Астартес. Вот что значит подготовка Детей Императора! Они согласованно занимают позиции и наносят тщательно скоординированные удары, а боевые группы передвигаются по полю сражения, словно фигуры по шахматной доске.
– Капитан Гарро из Гвардии Смерти рапортует, что он вышел на позицию, – раздался в воксе голос Эйдолона. – Покажите им, как надо воевать!
Гвардии Смерти было приказано занять позицию у западных ворот станции, и Тарвиц не мог не усмехнуться, представив себе, как его старый друг Гарро упорно ведет своих воинов к цели под орудийным огнем. Непреклонную волю к победе он ставил гораздо выше всех тактических уловок. «Что ж, каждому свое», – подумал Тарвиц, обнажая свой цепной меч.
Столь простая тактика не устраивала Детей Императора, считавших, что война – это не просто убийство врага, а тонкое искусство.
– Тарвиц и Фулджерион на позиции, – доложил он. – Все подразделения готовы.
– Выполняйте приказ! – поступила команда.
– Вы слышали лорда Эйдолона! – крикнул Тарвиц. – Вперед, Дети Императора!
Воины ответили дружными возгласами, отделения поддержки открыли огонь, и Тарвиц с Фулджерионом выбрались на край кратера. Сражение можно было сравнить с неоднократно сыгранным спектаклем: каждое из подразделений двигалось в совершенном согласии с остальными, тяжелые орудия обстреливали вражеские огневые точки, штурмовые отряды устремились вперед к цели, а тактические отделения заняли позиции прикрытия.
Башенные орудия противника разворотило взрывом, и в морозный воздух взлетела туча осколков стали и керамита.
Мимо Тарвица со свистом пронеслась ракета, ударила в створы шлюза и оставила на поверхности металла раскаленную вмятину. За первой ракетой последовала вторая, потом третья, и наконец, створы прогнулись внутрь. В мертвенном голубом свете истваанского солнца Тарвиц заметил блеск золотых доспехов Эйдолона, лорд-командир устремился к наметившейся пробоине, подняв огромный энергетический молот, от которого во все стороны с треском рассыпались искры.
Молот обрушился на покореженные створы, бело-голубая вспышка, словно зигзаг молнии, осветила все вокруг, раздался, оглушительный грохот, и ворота рухнули. Как и подобает командиру, лорд Эйдолон первым ворвался в здание. Вслед за ним вбежал Тарвиц.