- Даю тебе три минуты, - спокойным тоном произнес Одноглазый.
- Мне ни к чему твое время, - спокойно отвечаешь ты. - Мне достаточно своего. К тому же, у меня есть план по-значительнее, чем любой из твоих. Не желаешь ли, чтобы я показал тебе, как прибрать к рукам целый регион Ииннисфара?
Одноглазому приходится еще раз посмотреть на тебя. И он вдруг замечает - как бы по-точнее выразиться? - он видит, что ты - не такой как остальные люди, что ты производишь более яркое впечатление, чем прочие. Но регион Ииннисфара неуязвим, так как расположен в самом центре Галактики и до его границ много-много световых лет, уже два десятка миллионов лет его власть подвергалась сомнению на двух десятках миллионов планет.
- Ты - сумасшедший! - заявляет Одноглазый. - Убирайся! Наша цель захватить этот город, нам не до галактики!
Ты не двигаешься. Но почему тогда ничего не предпринимают охранники? Почему Одноглазый не вышвырнул тебя вон, когда ты еще не успел приступить к своей работе?
- Гражданская война, которую вы здесь затеяли - бесплодна! заявляешь ты в ответ. - За что ты здесь борешься? За город? Еще за одну улицу? За энергостанцию? Это цели достойные бакалейщика! Я же предлагаю тебе все богатства Ииннисфара!
Одноглазый вскакивает и скалится. Нечесанные волосы становятся на шее дыбом, словно колючки. Его упругие щеки становятся розовато-лиловыми. Он выхватывает излучатель и размахивает перед твоим лицом. Ты ничего не делаешь, поскольку сейчас у тебя нет необходимости что-нибудь делать. Смутившись Одноглазый опускается на свое место. Он поражен, с таким непоколебимым безразличием к угрозам ему еще не приходилось сталкиваться.
- Овлендж - всего лишь небольшая бедная планетка с длинной историей угнетения. - бормочет он. - Но ведь это же мой мир! Я должен сражаться за него и за свой народ, я должен защищать их права и свободы. Я полагаю, что люди с моим тактическим даром заслуживают лучшего командования, может быть, когда мы поставим наконец этот город на колени...
Поскольку время на твоей стороне, ты можешь быть терпеливым. А поскольку ты терпелив, ты выслушиваешь разглагольствования Одноглазого. Его слова одновременно грандиозны и мелки, он много говорит о торжестве прав человека и совсем ничего не сказал о сокращении числа обученных солдат. Он обещает рай всей земле, но его кругозор не шире, чем у командира взвода.
Это был человек, способный вызвать уважение у своих сторонников, - а если не уважение, то страх. Но все его принципы сделались устаревшими еще более миллиона веков назад, даже до начала космических путешествий. Они износились до дыр, снова и снова провозглашаясь всякими второсортными генералами: необходимость применения силы, борьба с несправедливостью, вера, что правда скоро сама громко заявит о себе. Ты слушаешь его с холодной жалостью, отдавая себе отчет в том, что древние и величественные ухищрения Самоподдерживающейся войны способны сократить число бед, уготованных Овленджу.
Когда он прекращает ораторствовать, ты излагаешь Одноглазому свой план покорения Ииннисфара. Ты говоришь ему, что, живя на Овлендже, на холодном краю Галактики, он не может даже вообразить себе богатства центральных миров, что все сказки, известные детям Овленджа с колыбели, не передают даже десятой части тех сокровищ, которыми располагает Ииннисфар, что у каждого человека своя судьба, и что удача сопутствует только непреклонным.
- Верно! Мы всегда здесь были бесправными! - соглашаясь, кричит Одноглазый. - Но что может противопоставить кто-либо из нас силе Ииннисфара?
Ты втолковываешь ему, сохраняя полнейшую серьезность, что в одном аспекте Ииннисфар находится значительно ниже, не могло такого быть в любой из других систем, которыми заправляли генералы, уповавшие на сообразительность и бесстрашие, чтобы Одноглазому не хотелось прославиться; ты объясняешь ему, что там народ уже давно утратил свое древнее здравое высокомерие, и предается этаким своим вдохновенным мечтаниям.
- Все это верно, - неохотно соглашается Одноглазый, - хотя я ни разу пока что не побеспокоился сформулировать это для себя. Они - это просто кучка декадентов!
- Декадентов! - восклицаешь ты. - Да они такие декаденты, что в это поверить немыслимо. Они уже давным-давно напоминают перезревший плод, готовый в любую минуту упасть и разбиться.
- Ты в самом деле так считаешь?
- Послушай, сколько уже лет во всей Галактике царит мир - не считая, конечно, что ты кое с кем немного разошелся во мнениях? Миллионы лет, разве не так? От такого спокойствия даже межзвездная торговля сошла на нет! Уверяю тебя, друг мой, все могущественные звездные нации погрузились в дремоту! Их воинам, их техникам уже в течении многих поколений не находилось применения. Их наука заржавела в луже самодовольства!
Теперь ты видишь, как Одноглазый вскакивает снова. Но на этот раз он твой, первый в твоем списке объектов для покорения. Он ревет от возбуждения.
- Клянусь Тралдеменером, все так, как ты говоришь! - вопит он. - Они не имеют понятия о том, что такое "сражаться". Они деградировали! Вперед, не будем терять времени. Завтра же, друг мой, мы возьмемся за освобождение Ииннисфара. И почему только эта мысль не пришла мне в голову самому раньше?
- Подожди! - прерываешь ты его излияния.
Ты прикасаешься к его рваному рукаву, когда он оказывается возле стола, он чувствует, как часть твоей жизненной силы перетекает в него, и послушно ждет.
- Если Овленджу суждено стать завоевателем, она должна быть объединена. Твоих собственных сил окажется для этого недостаточно, чтобы противостоять мертвой мощи Региона. Поэтому сначала должна прекратиться гражданская война.
На этот раз Одноглазый нахмурился, вид его отражает неуверенность. Больше всего ему хочется обратить этот крохотный городишко в прах.
- Ты не можешь просто вот так взять и прекратить гражданскую войну, возражает он.
- Мы с тобой сходим и встретимся с предводителем противника, отвечаешь ты.
И, хотя он матерится и протестует, но некоторое время спустя он вместе с тобой идет на это.
Осторожно пробравшись между руинами, ты сворачиваешь к тому, что некогда было Западными воротами, подходишь к импровизированным щитам из песка и свинца, отмечающим теперешние передовые позиции Одноглазого. Здесь Одноглазый снова принимается спорить; ты сохраняешь молчание. Затем спокойно влезаешь в радиационный скафандр, предложенный Одноглазым, вооружаешься белым флагом перемирия и выбираешься на улицу.
Когда-то это был красивый проспект. Теперь же высокие экзотические деревья расщеплены, будто кости, фасады многих домов разрушены. Несколько роботанков, прижатых друг к другу, перегораживают тротуар. Ничто не двигается. Ты продолжаешь идти, но ты уверен, что невидимые глаза врага наблюдают за тобой в перископы.
На перекрестке механический голос приказывает тебе остановиться и спрашивает, что вам здесь нужно. Под аккомпанемент эха, убегающего и гаснущего среди развалин, Одноглазый называет себя и требует встречи с командованием противника.
Не проходит и двух минут, как с неба падает прозрачный диск на лучевой тяге. Скользит в сторону дверца, и механический голос предлагает.
- Заходите, пожалуйста.
Тебя вместе со спутником поднимают на высоту, едва достаточную, чтобы пройти над крышами. Диск перемахивает через два квартала к северу и опять идет на снижение. Затем дверь распахивается - и ты выбираешься наружу.
3
Ты оказываешься во дворе бойни. Но теперь здесь нет животных, но стена со следами отметок от излучателей на высоте головы человека указывает, что это место не полностью утратило свое прежнее назначение.
Тебя встречают два капитана и белый флаг. Они отдают честь Одноглазому, выводят вас со двора и ведут вас по уходящему глубоко вниз тоннелю. Вы доберетесь до старинной пневматической дороги, проходящей под городом, и здесь избавляетесь от радиационного костюма. Тут начинается лабиринт недавно построенных коридоров, вас ведут по одному из них, пока вы не добираетесь до двери, окрашенной в белое. Мрачные капитаны дают понять, что вам надо дальше войти в нее.