- Корабль тридцать миль длинны! - воскликнул он.
Таинственно кивнув, Сросшийся убедил собеседника спуститься в его кабину, если он хочет услышать что-то большее. И там он ошеломил тупоголового.
- Всего в вахте полета отсюда, - заявил он, пристукнув кулаком для выразительности, - найдется множество богатых планет. Они столь же пригодны для грабежа, что и планеты в центре Региона - но гораздо менее хорошо охраняются. Ты можешь вообразить их себе хотя бы на минуту: полным полно пухленьких блондинок с перстнями на каждом пальце и жирненьких коротышек, отягощенных крупными банковскими счетами! Они лежат перед нами открытые и никем не защищаемые! Так чего ради нам нужно тащиться на Ииннисфар, где мы несомненно встретим сопротивление? Почему бы не остановиться здесь, прихватить, что удастся и вернуться на родной Овлендж, пока все идет хорошо?
Одноглазый задумался, выпятив губы. Предложение ему нравилось во всех подробностях, каких предполагал его экс-противник. Но существовало одно серьезное препятствие.
- ОН готов и душу заложить, чтобы только добраться до Ииннисфара.
- Согласен! Я думаю, что мы и так слишком долго с НИМ считаемся! отозвался Сросшийся.
Им не было необходимости называть тебя по имени. Там, вдали от Ауры твоего путешествия, их опасения насчет тебя становились взаимными. Сросшийся подошел к буфету, достал маленькую, с тугой пробкой бутылочку.
- Вот что решит э т у проблему! - подытожил он.
Яд в сосуде был смертоносен, человек, почувствовавший на расстоянии ярда запах от одной его капли, неделю страдал бы головными болями.
- Кое-что сдобрит ему вино на ночь, - пообещал Сросшийся.
5
Когда после обеда вино совершило круг вокруг капитанского стола, Одноглазый взял бокал, но пить воздержался. Он чувствовал себя больным от неизвестности, и вместе с болезненными ощущениями почувствовал и отвращение к Сросшемуся; дело не столько в том, что он не одобрял отравление, как нечестный способ убийства, но он также прекрасно понимал, что в маленькой бутылочке найдется более чем достаточно снадобья, чтобы избавиться и от него самого тоже, как только Сросшийся почувствует, что склонен разом разделаться с его оппозицией.
У тебя таких приступов малодушия не было. Ты поднял свой бокал, когда его наполнили, произнес, как ты уже делал не один вечер, тост за успех экспедиции, и залпом выпил все вино до капли.
- У этого вина вкус дома, - заметил ты. - Мы еще сравним его с лучшими сортами виноградников Ииннисфара!
Все сидящие за столом засмеялись вместе с тобой, за исключением Одноглазого, лицо которого перекосилось. Он не смог заставить себя даже мельком взглянуть на Сросшегося.
- Что вы думаете о том тридцатимильном объекте, который сегодня обнаружили? - спросил у тебя Прим, неторопливо потягивая из своего бокала.
- Звездолет с Ииннисфара, - просто отвечаешь ты. - Но из-за этого не стоит тревожиться. Эволюция позаботится об этом, так же как она уже позаботилась о доисторических монстрах, которые некогда бродили по Овленджу и прочим
Капитан развел руками.
- Для практичного человека подобное замечание выглядит до странности непрактичным, - произнес он. - Эволюция - это одно; суперзвезды совершенно другое.
- Только в том случае, если вы забыли, что эволюция - это научный метод природы, а звездолеты, хотя и не являются органическими созданиями, все же представляют собой часть эволюции человека. А сам-то человек - ни что иное, как часть научного метода природы.
- Я уверен, что вы не станете утверждать, будто в эти дни заката времен человечество не является конечным продуктом эволюции? - спросил он тебя. - Мы все постоянно говорим, что Галактика уже слишком стара, чтобы оказаться способной на что-либо, кроме окончательного угасания.
- Я ничего не утверждаю, - с милой улыбкой отвечаешь ты. - Но прошу не забывать, что конечный триумф - это нечто всеобъемлющее для понимания что с вами, что мной.
Ты встаешь, остальные тоже следуют твоему примеру. Вскоре в столовой никого не остается, за исключением двух заговорщиков, пребывающих в сильнейшем недоумении.
Вот уже свыше четырех недель, как флот Овлендж движется к намеченной цели. Теперь корабли глубоко погрузились в богатое звездами сердце галактики. Светила, которые сотни миллионов лет истории скитались случайным временем, и мифы, созданные человечеством, обжигают со всех сторон, точно факела похоронной процессии. Кладбищенская атмосфера только подчеркивается молчанием на всех диапазонах волн, болтовня встревоженных планет благополучно утихла, ничем не закончившись.
- Они ждут нас! - уже не в первый раз восклицает Одноглазый.
Он теперь перебрался жить в рубку флагмана и часами наблюдает за якобы неподвижным зрелищем вселенной.
Гораздо больше невысказанного неодобрения вызывает у капитана то, что рубка стала жизненным пространством и для Сросшегося. Большую часть времени он проводит, валяясь в постели, с излучателем под подушкой, и никогда не смотрит в иллюминатор.
Ты довольно часто появляешься на мостике, но редко разговариваешь с этой парочкой. Ты - сам по себе; все происходящее может оказаться лишь сном. И все же, несмотря на все это, порой ты бываешь излишне раздражительным, говоришь резко, или щелкаешь пальцами с подавленным недовольством; словно тебе постоянно хочется очнуться от этого скучного сна.
И только командор флота прим остается ничуть не изменившимся. Рутина командования сдерживает его. Создается впечатление, что он впитал в себя всю самоуверенность, которую утратили Одноглазый и Сросшийся.
- Мы совершим посадку на Ииннисфаре через шесть дней, - сообщает он тебе. - Возможно такое, что они решили сдаться нам без сопротивления?
- Можно придумать самые прекрасные объяснения для их бездеятельности, - отвечаешь ты. - Ведь Овлендж был изолирован от Федерации на протяжении многих поколений, и нет ничего удивительного, что там плохо осведомлены о теперешних интеллектуальных отношениях внутри Региона. Они вполне все могут оказаться пацифистами, горящими желанием доказать свою веру. И, если брать другую сторону этой шкалы, их военная иерархия, чьи ряды уже сильно поредели из-за отсутствия войн, может оказаться быстро сокрушенной под неожиданным давлением. Но все это пока лишь спекуляции, которые ничего не значат.
И в ту же секунду паралокатор взорвался. Оглушительный звон прокатился по палубе, когда металл и стекло, вырванные из пульта, разлетелись по сторонам, в то время как клубы едкого дыма обволокли подобно сетям мостик. В следующий миг журчание голосов оборвалось.
- Старшего связиста ко мне! - закричал Грим, но связист уже взялся за работу, вызывая по интеркому санитаров с носилками и бригаду электронщиков.
Сросшийся изучал повреждения, отгоняя прочь дым, который продолжал валить из раскаленного до красна кратера в панели. Его позвоночник сгибался с таким же трудом, как сгибается перенапряженный стержень.
- Глядите! - закричал Одноглазый.
Истерический накал его голоса обладал такой непреодолимой силой, что даже в эти кризисные минуты, глаза всех присутствующих обратились туда, куда он показывал рукой. Они пристально вглядывались туда, наружу, в жестокое празднество вечной ночи по ту сторону иллюминаторов. Их глаза зондировали ее, прощупывали до тех пор, пока не увидели.
Мухи. Мухи, внезапно поднявшиеся тучей из черного потока, чья поверхность сверкала в солнечном свете, так что насекомые, ползавшие в интервал между тьмою и светом, почти пропадали напрочь из поля зрения. Но поток оказался просто космосом, в котором сияли блестки светил, а рой мух, устремившийся им навстречу - огромным облаком кораблей.
Древние силы Ииннисфара поднялись в атаку...
7
- Мне их не сосчитать! - выдавил Одноглазый, глядя пристально и со страхом на рой кораблей. - Их должно быть, тысячи. Они взорвали нашу инструментальную панель, это было чем-то вроде предупреждения. Клянусь Пла и То, они в момент развеют нас по всей вселенной!
Развернувшись на пятках, он пересек палубу и оказался напротив тебя.
- Это ты втравил нас в эту заваруху, - прошипел он. - Что ты собираешься делать, чтобы мы счастливо убрались отсюда? Как нам спастись?