Его встречает спокойный взгляд. Тот, кто бросил сеть, не делает попытки ни убежать, ни защититься. Он не кажется напуганным. Он говорит:
– Мерзкий остгот, ты убил моего страуса.
Галаор не знает, что делать: он замер с занесенным мечом, готовый нанести удар. Потом медленно опускает руку: противник безоружен, на нем ни шлема, ни кольчуги. Только кожаные штаны, такая же куртка и красная шапка.
– А-а! Это вы, дон Неморосо! – узнает его Оливерос. – Примите мои глубочайшие извинения.
О приручении
НЕМОРОСО (указывая на Галаора): Дон Оливерос, кто этот безумный, этот убийца, истребитель всего чудесного?
ГАЛАОР (прерывая его): Нижайше просил бы вас выбирать выражения! Слова могут…
НЕМОРОСО: Молчи, ничтожество! Слова не воскресят моего страуса. Да и что ты знаешь о словах!
ГАЛАОР: Вы меня оскорбляете! Я… Да я умею читать и писать! Я не допущу…
НЕМОРОСО (кричит): Мой страус! О, мой страус! Квинтилий, верни мне моего страуса!
ГАЛАОР: Меня зовут Галаор из Гаулы.
НЕМОРОСО: А мне что за дело? Дон Оливерос, как же мне быть? Взгляните на эту добрую, эту прекрасную птицу с шелковистым блестящим оперением! Вот лежит она бездыханная по вине этого негодяя, бессовестного, бессердечного! Да он хищник, он хуже, чем шакал!
ОЛИВЕРОС: Дон Галаор – выдающийся охотник, дон Неморосо…
НЕМОРОСО: Сомневаюсь. По мне так он просто безжалостный убийца.
ОЛИВЕРОС: Он убил кабана с берегов Аутомедонта.
НЕМОРОСО: Кабан убит?! Вот всегда и всюду я опаздываю! Дон Оливерос, вы полагаете, живым его взять было нельзя? Это ведь животина домашняя, а как писал Плиний Старший…
ОЛИВЕРОС: Извините, но укрощение этого зверя представляется мне невозможным, а победа над ним представляется мне подвигом.
НЕМОРОСО: В любом случае, этот сумасшедший, который, как вы говорите, убил гигантского кабана, должен возместить мне гибель Валерии. Я любил ее, как дочь. Видите ли, ее звали Валерией, как дочь великого Диоклетиана, и судьба обеих Валерий оказалась трагической. Я отдал за нее половину урожая и потратил год на то, чтобы добиться от нее послушания и любви.
ГАЛАОР: Я вам все возмещу. Я добуду вам замену – другого страуса.
НЕМОРОСО (гневно): Разве можно заменить мою Валерию?! Хотя другой страус помог бы мне пережить боль потери. Не знаю. Наверное, мне придется уморить себя голодом, как делали греческие стоики.
ГАЛАОР (в ужасе): Ради всего святого, не принимайте этого так близко к сердцу!
О предопределениях
Тело страуса предали земле, предварительно ощипав, и отправились все втроем к тому месту, где расположился лагерем Неморосо.
НЕМОРОСО (задумчиво, словно про себя): Гримальди обрадовался бы, если бы вместо Валерии увидел мешок перьев – я не раз видел, как он выдергивал у нее перья, приговаривая при этом: «Ни одно перо не пишет так тонко, как перья Валерии».
ОЛИВЕРОС: А знаете ли вы, что родились в один и тот же день? Я хорошо помню вашего отца, дон Неморосо: дон Гото Мудрый был человеком очень знающим.
НЕМОРОСО (улыбаясь): Тогда мне все понятно: одни и те же звезды управляют и жизнью Галаора-охотника, и жизнью Неморосо-укротителя. Мне нужно было вырастить и воспитать мою Валерию, чтобы потом явился он и ее подстрелил. Теперь все ясно. Луна льет на нас один и тот же белесый свет, линии наших судеб перекрещиваются. Мы как две стороны одной монеты: если не станет Галаора, исчезну и я.
ГАЛАОР: Я не думаю, что есть какие-то линии, дон Неморосо. Сами посудите: если бы все мы были лишь стадом, управляемым звездами, то никому ничего нельзя было бы поставить в заслугу, никого ни в чем обвинить. Я хочу сказать, что вонзил свое копье в кабана, потому что хотел, потому что мог, потому что я не испытывал страха, а не потому что мне так велела какая-то звезда.
НЕМОРОСО: И мою Валерию вы тоже убили, потому что могли, хотели и вам не испытывали страха.
ГАЛАОР: Прошу извинить меня, дон Неморосо, но это именно так. К тому же надо принять во внимание случай: если бы мы остались еще на один день там, где я лежал, придавленный кабаном, ваша Валерия сейчас была бы жива.
НЕМОРОСО: Но вы не остались. Не хотите поискать этому объяснения? А оно есть: не может быть бессмысленной смерть моей Валерии. И такое объяснение должно иметь характер предопределения – легко рассказывать о каком-то событии, когда оно уже случилось. Все, что мы делаем, заранее определено высшими силами.
ГАЛАОР: То, что вы ищете и что уже нашли, дон Неморосо, есть не объяснение, а оправдание. Кроме того, вы хотите оправдать все сразу, а не какой-то отдельный случай. Не думаю, что такое возможно. А если и возможно, то какое это было бы слабое оправдание! К тому же оно парализовало бы мир и умалило нас до размеров муравьев.