Красотка живет в раю. Красотка живет в огромном замке, населенном послушными и ласковыми чудовищами, очарованными принцами, добродушными драконами и смешными призраками. В большой и счастливой стране, где на стадионе у школы люди занимаются физкультурой в одноцветных костюмах производства ГДР. Где проводятся семейные спартакиады. Где есть ясли и заводы, и в столовых при этих заводах дают невероятно вкусные запеканки с вареньем. Красотке три года. Замок напоминает пчелиную соту, она видела такие, когда ездила с Папой Первым в его командировку по республике — остро стоял вопрос развития пчеловодства в МССР, как и многое другое, заболтанный бюрократами, — вспоминает Красотка непонятные фразы Папы Первого, уже тогда говорившего газетными фразами. Много маленьких дырочек, форма прямоугольника. Многоэтажный жилой дом. Иногда лифт ломается. Подняться пешком с первого этажа на девятый, — где семья перспективного журналиста получила пятикомнатную квартиру, — для Красотки целое путешествие. На первом этаже живет Кот-Мурлыка, которого никогда не видно, потому что это Незаметный кот; на втором сторожит лестницу огромная собачка Пси, тоже Незаметная. Третий этаж пропустим. Ничего особенного, обычный подъезд кишиневской многоэтажки, свежевыкрашенные внизу, и оштукатуренные вверху стены, зато на четвертом уже нарисована грозная рожица, и пройти мимо нее — испытание. Взгляд обжигает Красотке спину. Спина маленькая, лопаточки торчат, Папа Первый всегда с жалостью и недоумением глядит на спинку дочери, ему так жаль ее, хрупкую, нездешнюю, в этом огромном мире сталелитейных производств, тонн урожая и высот коммунизма, к которым надо стремиться. Красотка — дюймовочка. Невысокого росточка, красивая с детства, — ее не портит даже прическа под горшок, которую экономный Папа Первый сам время от времени делает дочери, — девочка перебирается со ступени на ступень, высунув кончик языка изо рта. Белые трусики. Больше ничего, времена вегетарианские, Красотка родилась в 1976 году, и в то время родители в Кишиневе еще могли выпустить ребенка на улицу без присмотра, пусть даже трех лет и почти голую. Красотка восходит. На пятом этаже живет смешная назойливая еврейка, тетя Сара, она то и дело зовет Маму первую попробовать ее варенье из помидоров, — гадость невероятная, — и хитрая Мама посылает Красотку. Тетя Сара бесцеремонна. Может зайти в квартиру без стука — конечно, если кто-то дома, то дверь не закрыта, а зачем, — и долго трепаться с мамой, глядя из окна кухни на крышу школы. Школа окутана тайной. Это место, куда Красотка попадет, когда вырастет, а пока это всего лишь три здания, соединенных между собой узкими переходами — Красотка отлично знает, как выглядит школа, она как раз под их домом, — и притулившееся боком к стадиону. Буду отличницей. Красотка проходит пятый этаж на цыпочках, чтобы тетя Сара, заслышав пыхтение, не вышла, и не потащила в дом, пробовать что-то ужасно невкусное. В руках лопатки. Красотка любит шестой этаж, потому что, — как ей кажется, — там живет принц, который приедет за ней на велосипеде и укатит туда, где лебеди и озера, дальнейшее для Красотки не имеет значения, она и не знает, что бывает дальше. Мама Первая вкалывает. Работает в ресторане в две смены, — ничего не выносит, вызывая удивление коллег, но увольнять ее, из-за мужа, боятся, — так что Красотка идет в ясельную группу. С детства общительна. Почему шестой, Красотка сама не знает, но ей приятно думать, что где-то под ней живет прекрасный принц, поселился там тайком, и ждет случая, чтобы представиться и полюбить навсегда. Красотка проходит седьмой этаж, там живет грустный старый дядя, которого Папа зовет пьяницей, а что это значит, пока не спрашивайте, а на восьмом живут пусть и городские, но все-таки цыгане. Так что Красотка проносится, сломя голову. Вот и девятый. Здесь дом, так что Красотка стоит несколько минут у лестницы, ведущей на чердак, переводит дух. Люк наверх открыт. Как интересно, думает Красотка, карабкается наверх, и с изумлением видит, что лифт не кончается на их, — самом верхнем, — этаже. Он еще и на крыше. Выглядывает наружу. Крыша совсем не страшная, на ней много антенн, проводов, и справа и слева — по большой будке, как та, из которой выглядывает Красотка, и по краешку крыши гуляют важные голуби. Красотке нравится. Даже если не подходить к краю, все равно виден их район, но кто сказал, что подходить нельзя, — так что Красотка подходит. Сжимает лопаточку. Голуби лопочут с прекрасной девочкой, и из-за антенны выглядывает принц с белым велосипедом, в небесах кружится фата невесты, осыпая Красотку благими пожеланиями и обещаниями счастья. Мир полон волшебства. Вон в том зеленом доме, всего пять этажей, с презрением думает Красотка, живет злая волшебница, которая притворяется старухой — продавщицей из молочного магазина, за теми двумя — дорога в аэропорт, откуда взлетают в небо чудесные игрушечные самолетики, а в самом низу… А что внизу? Красотка подходит поближе к краю крыши, и голуби вспархивают, их так много, они так громко хлопают крыльями, так быстро кружатся над головой Красотки. Девочка поднимает голову. Не кружитесь так быстро, — говорит она голубям, — а то у меня закружилась голова, и стоит на самом краю крыши. Сосредотачивает взгляд. Глядит себе под ноги, и пугается, потому что низ, оказывается, очень далеко и глядеть на него страшно. Мама, говорит девочка. Ой, мамочки. Если Красотка не упадет, то она вырастет. И если Красотка вырастет, она всегда будет удивляться тому, как причитает ее соседка по квартире, — снимут на паях, — когда к той приходит ее парень. Ой, мамочки. Невероятно, будет думать Красотка, если не упадет, — я понимаю, звать мать можно во время родов, думает не рожавшая еще Красотка, — но чтобы во время Этого… Ой, мамочки. Скрип кровати, шорох покрывала, тихий, искушающий смех. Когда двое занимаются любовью в присутствии третьего, это всегда приглашение, даже если вы не получаете его почтой или посыльным на гербовой бумаге с инициалами устроителей бала. Смех усилится. Красотка вздохнет. Сожмет ноги покрепче и повернется на бок. Заснет, потому что завтра рано вставать, учиться и работать. Если, конечно, она не упадет в 1980 году, стоя на краю крыши девятиэтажного дома, окруженная голубями, которые кружатся вокруг ее головы — словно святая — прижав к груди пластмассовую лопатку. Ой, мамочки. Если взглянуть вдаль, то уже не так страшно, но все равно страшно, ведь ты уже Знаешь, что внизу. Так Красотка знакомится с первородным грехом. Все мы с ним знакомимся тем или иным образом, в той или иной форме. Если попробовал, все уже никогда не будет, как прежде. Так что нет никакого смысла глядеть вдаль и думать, что внизу ничего страшного нет. Девочка зовет маму. Но откуда же ей здесь, на крыше, быть? Здесь иногда загорает сосед из второго подъезда, который спасается на крыше от троих детей и несчастной, замученной ими всеми — детьми и мужем — жены. Но сегодня он на дежурстве, так что девочку никто, кроме голубей, не слышит. Ноги Красотки немеют и девочка закрывает глаза, и не может удержать равновесия. Она падает.
89