иходит в норму, и, с таблеткой валидола под языком, закапав в глаза средства от сухости в глазах, Малыш спешит в университет. Внимание, вспышка. В газете факультета журналистики «Журналист» выходит снимок группы Малыша, на котором он сам стоит ближе к центру, а однокурсники — в основном девушки — сидят по краям на парапете Комсомольского озера. Там еще есть вода. Малыш обнимает жену, она училась с ним, так что он имел возможность изменять ей уже со второго курса, что и не преминул сделать, виня во всем алкоголь. Психованная стерва. Жена обожает работу на телевидении, уже устроилась ведущей вечернего эфира на местный телеканал и с ума сходит, когда читает о себе уничижительные отзывы в интернете. Малыш смеется. Дорогая, я еще не видел ни одного доброго слова ни о ком в этом вашем интернете, что набирает силу. Жена отмахивается. Рослая, сантиметров на пять выше Малыша, она любит носить декольтированные платья и ее раздражает непомерный — как ей кажется — темперамент мужа. Только о трахе и думает. Она жалуется подружкам, те хихикают, и многозначительно переглядываются, чтобы затем проверить, так ли это. Все так, девочки. Малыш вечно раздражен там, внизу, — так же, как и наверху. Он вечно не в духе и ему все время хочется секса, он даже подумывает сходить к психотерапевту, чтобы проконсультироваться насчет приапизма. Но все недосуг. У Малыша репутация одного из лучших журналистов Молдавии, но человека желчного и неприятного. Он соответствует. Пока Малыш спит в отключке то на одной кровати, то на другой; то с одной женщиной, то с ее подругой, желающей убедиться, правда ли этому парню всегда мало, — проходят пять лет. Он староста группы. Он начинает работать с первого курса, у него просто нет выбора, Малыш, уставший от своей семьи, старается даже не звонить родственникам. Их было слишком много в моей жизни. Малышом гордятся: Бабушка Третья вырезает из газет его статьи, Дедушка Четвертый не преминет упомянуть в беседе с каким-нибудь пропойцей из Союза Писателей о своем внуке, весьма перспективном журналисте. Малыш бьется с безденежьем. Малыша выгоняют из общежития по вполне понятным и уважительным причинам, — как бы ему не хотелось думать об обратном, — так что ему приходится жить в рабочем кабинете. Редакция умиляется. Практикант, влюбленный в работу. Малышу просто некуда деваться, он хранит старое красное одеяло в шкафу, и заворачивается в полночь, когда в Дом Печати точно никто не придет. Спит на подоконнике. Спит на столе. Спит на двух кушетках, которые в редакцию приносят с ближайшей свалки. Водит в кабинет девушек. Среди них и жена. Стервозная красивая девчонка из группы, которой покоя не дает мысль, что ее парень — очень Перспективный и даже, кажется, Пописывает. О чем ты? Малышу в голову не приходит мысль, что обычный человек может писать книги, но ведь ему и мысль о том, что обычный человек может в газеты писать, тоже не приходила. Да и обычный ли он? Ты не такой как все, говорит ему стервозная девчонка, которую он тискает в подъезде, уткнувшись носом ей в грудь — она снова на каблуках. Малыш хочет с ней спать. Она сопротивляется. У нее вздернутый нос, — на экране это не видно, — и очень красивые глаза, Малышу хочется увидеть их близко от себя, когда он будет в этой девушке. Она сопротивляется. Малыш недоумевает. Она читает ему целую лекцию о том, что необходимо легализовать публичные дома, благодаря которым мужчины могли свободно удовлетворить свою страсть, не ломая жизнь порядочным девушкам. Ты что, девственница?! Девушка фыркает, и Малыш переводит дух — он имеет дело не с сумасшедшей, а с обычной лицемеркой. А лицемеров легко обмануть. Малыш признается ей в любви, долго-долго, так что месяц спустя они уже лежат в одной кровати, и он отчаянно атакует ее низ, а она морщится, и явно не получает удовольствия от процесса. И никогда не получит. Я слишком узкая, станет жаловаться она Малышу, пока он на четвертом курсе не прочтет книгу Эдуарда Лимонова «Палач», привяжет ее к кровати, и оттрахает ее как следует, засунув туда руку — чуть не по локоть. Конечно, она придет в восторге. Дорогой, может быть мы поженимся? Она говорит это на третьем месяце знакомства, Малышу противна сама мысль, что придется учиться еще несколько лет в одной группе с девушкой с обиженным взглядом. Он соглашается. Студенческая свадьба. Рис и просо на плечи, из родни Малыша на бракосочетании присутствует только брат, и они здорово напиваются в тот вечер. Малыш влюблен в алкоголь. Ему нравится вырубаться — по-настоящему нравится — ведь тогда он словно бы попадает в иное измерение. У Малыша видения. Он напивается, и во сне к нему приходит Дьявол: то в виде отрубленной светящейся головы, а то холодной неприступной женщиной; он видит огромные поля ромашки, глубокие расщелины; он — сапсан, который парит над миром, он подсолнечник, и он поворачивает голову вслед за Солнцем. Пробуждения ужасны. Похмелья крушат Малыша, и если первые несколько лет свободного парения он вполне может встать в шесть утра после бессонной ночи — вернее и не ложиться — то к окончанию университета Малыш отходит после пьянок по два-три дня. Любит одиночество. Жена-стерва с пониманием относится к его пристрастию к алкоголю, потому что, во-первых, все парни болеют этим в молодости, а во-вторых, он же у меня Творческий. Малыш не понимает, о чем она. Он просто лучше всех в мире умеет складывать слова в предложения, но этого никто еще пока, — кроме него, — не знает. На Малыше пять судебных дел за сенсационные материалы, и обвинения по последнему из них будут закрыты лишь в 2007 году, под аплодисменты публики, в Кишиневском окружном суде, откуда еще Котовский сбежал. У Малыша красный диплом. У Малыша итальянский галстук, который он умеет завязывать так изящно и небрежно, что сердца его однокурсниц тают. Он неверный муж. Это тоже не очень мучает его жену, потому что, во-первых, все молодые парни болеют этим, а во-вто… А по-моему, она просто рада тому, что я трахаюсь на стороне, думает Малыш. Он покупает квартиру. Милый, как чудесно, говорит жена, и, перевязав себя полотенцем на талии, гримасничает перед зеркалом, и обещает устроить ему на новоселье нечто Особенное. Минет, что ли? Малыша бесит, что простейшей вещи от нее нужно домогаться неделями, он вечером того же дня сильно напивается и приходит в себя в квартире знакомой, которая давно ему нравилась. Она танцует. Тоже выпившая, красивая большая блондинка, извивается перед ним. Будто Саломея какая-то. Малыш боится потрясти головой, — миллиметр движения отзывается ударом внутри, — он просто лежит, приподнявшись на локтях, и, широко раскрыв глаза, с трудом дышит. Дело кончится ударом. Малыш это знает, и очень сильно потеет, а танцующая женщина садится над ним на корточки, и теперь они танцуют вместе, так что похмелье проходит. После пьянки женщина самое-то. Малыш умеет пить шампанское из горлышка и коньяк из пластиковых стаканчиков. Возвращаться домой под утро с таким видом, будто это ему должны, а не он. Да и должен ли? Малыш время от времени садится за печатную машинку, и пробует что-то набрать, получается глупо, нелепо, не то. Я еще не пробудился. Позже Малыш поймет, что эти годы были чем-то вроде ученичества, инкубацией: если бы он не выдержал их, никогда бы ему не стать тем, кем он стал. Ну да, писателем. Малыш ночует в кабинете, но иногда, чтобы не застало начальство, ходит спать в зал ожидания железнодорожного вокзала или едет на электричке куда-то в сторону Румынии и обратно, это как раз шесть часов, потому что поезда ходят медленно. Полотно разрушается. Все разрушается, но Малыш не обращает на это пока внимания, он молод и ему не до того, он еще верит в будущее Молдавии. Ведь Молдавия это я. Малыш не тот, кто он есть. И никогда не был, думает он. Днем Малыш — подающий надежды журналист, острое перо, что там еще говорят эти маразматики из редакций, ночью же он — тоскующее одиночество, которому некуда преклонить голову. Он призрак. Я никто и меня зовут никак, думает Малыш. Изучил город. Много ночей он бродит по Кишиневу, чтобы не уснуть где-то на лавочке, и в совершенстве знает город. Бабушка Третья кричит ему, когда он, ошалевший от скитаний — не случилось спать целую неделю, и у него просто не оставалось выбора — пришел к ней домой, чтобы он убирался. Или платил за постой. Ладно, бормочет Малыш, твоя взяла, скверная ты старуха, будут тебе платить, и Бабушка Третья, удовлетворенная, стелит ему в спальне уехавшей в Москву тетки, и сидит до полуночи над кроватью, рассказывает последние сплетни. Дайте мне сна. На следующее утро окрепший Малыш уходит, — конечно, жить у Бабушки Третьей он не будет, нечем платить, работа в редакции предполагает много энтузиазма и мало оплаты. Обманывают все. Мы, русские, должны держаться друг друга, говорит ему чиновник в секретариате городской газеты, сухонький еврей Гуревич, — за пять лет до выхода фильма «Брат-2» на экраны, — и откусывает третью часть его мизерных гонораров. Надо делиться. Мы, русские, должны держаться друг друга, — говорят ему в редакции еженедельной газеты, — и он молча уже сам отстегивает третью часть своих гонораров; мы, молдаване, говорят ему, и он молча открывает кошелек, вопросительно подняв брови. Умный малый. На третьем курсе женится, повезло… Когда Малыш покупает квартиру, на радостях напивается так, что приходит в себя через две недели. Жена переживает. Как же я б