— Ладно, — вздохнул Немченко. — Выводи его.
2Вадим всегда подозревал, что добрые дела до добра не доведут. Он был в этом почти уверен. Вот сидел бы и сидел племяш, ковырялся бы в своей миске. Нет, выпустили гаденыша по малой нужде. Хотя, с другой стороны, кто же знал, что все так может получиться?
Палтус сидел смирно, пока Вася снимал наручник. Он не проявлял никакой активности, пока Вася убирал его миску с мясом. Когда Вадим мотнул головой в сторону двери, двигай, мол, племянник молча и покорно поднялся с койки.
Они вышли из камеры: Палтус, Вася и замыкающим Немченко. Дверь туалета была последней в конце длинного коридора.
И тут, как назло, у Вадима проснулся телефон.
— Да? — достал он трубку из пиджака.
— Это я, шеф, — сказал встревожено Саня. — Что-то Пузырю звоню, а он не отвечает. Уже минут сорок звоню.
— А ты не с ним разве? — удивился Немченко.
— Нет… Я их с Баком вместе отправил.
— Ну, ты и шланг! — возмутился Вадим. — Бак же ранен?
— Да его задело только. А у меня серьезная причина.
— И какая?
— Да, девушка у меня…, — замялся Саня, — заболела.
— Я сейчас расплачусь, — хохотнул Немченко. — Врешь же опять! Телик, небось, смотришь. Так что же ты от меня хочешь, друг мой?
— Может, случилось что? — тяжко вздохнул Саня.
— Это я, по-твоему, узнавать должен?! — вспылил Вадим. — Не можешь дозвониться, так соберись, оторви задницу от дивана и прокатись до гаража. Понял? Через два часа жду от тебя звонка.
— Понял, — обиженно ответил Смагин. — Не дозвонюсь — поеду.
— Дерзай! — выдал напутствие Немченко и отключился. Это было последнее, что он успел сделать.
Дело в том, что Андрей Палтус, в отличии от своего дяди, за несколько мгновений телефонного разговора успел сделать многое. У самой двери туалета, он резко повернулся к Васе и двинул того ногой прямо в пах. Тюремщик согнулся, зашипев от боли. Кулак Андрея достал кадык своего конвоира. Раздался неприятный хруст и Вася захаркал кровью, уже не чувствуя, что рука Палтуса проворно вытащила у него связку ключей.
Не зря Немченко в свое время столько внимания уделил физической подготовке племянника — старался превратить Андрея в смертельное оружие. Удалось на все сто. Немченко увидел Андрея, когда выключил телефон. Увидел и остолбенел. Его взгляд охватил сразу всю живописную картину: и племянника, и связку ключей в его руке, и грузное тело Васи в углу с окровавленным раскрытым ртом. Телефон выпал из рук Вадима и гулко ударился о бетонный пол.
В следующее мгновение в руке Немченко уже был пистолет.
— Ну, давай! — закричал племянник. — Давай! Дочку убил, теперь моя очередь?
— Стой! — крикнул Немченко. — Откуда ты про дочь знаешь?! Она мертва?!
— Я много чего знаю, — произнес Палтус. Он шел на Вадима. Пер как танк, как машина, как бессмертный Маклауд. Расстояние между ними быстро сокращалось.
— Я выстрелю! — предупредил Вадим. — Тобой управляют, Андрюха! Очнись! Это Тензор, сволочь!
— Никто мной не управляет, дядя! — ответил Палтус. — Он пытался, когда поднял меня. Когда возвратил. Но не смог. Сказал, что я неудачный эксперимент. И меня списали. Обратно, к тебе! А ты меня в «Полночь» тащишь?! К Петровскому?! А я не желаю!
— Не хочешь — не надо! Очнись! Это же я!
— А это я!
— Я стреляю, — вскрикнул Вадим, щелкая предохранителем.
— Давай!
Первая пуля вошла ему в плечо, когда между ними было около десяти метров. Андрей опрокинулся назад, размазывая кровь по бетону. Несколько мгновений он смотрел на окровавленную руку, потом, вперив в Вадима взгляд, рывком поднялся.
— Стой, — повторил Немченко. — Я выстрелю снова.
— Я все равно до тебя дойду.
Он шел.
— Это серебро, Андрей.
— А я не оборотень.
Он упрямо шел.
— Где Машка? Ответь мне — она жива?!
— Она у Тензора.
У Немченко едва не подкосились ноги. Месяцы бесплодных надежд, тревог, бессонных ночей — она жива! ОНА ЖИВА!!! Господи, спасибо тебе! От такого сногсшибательного известия смысл ответа племянника, до него дошел не сразу.
— У Тензора? — переспросил Вадим. — Зачем? Где?! Ответь мне и я перестану стрелять!
— А мне все равно.
— Андрюша, остановись, — взмолился Немченко. — Я не хочу тебя убивать. Я только что узнал, что Машка жива. Это счастье, это радость! И ее мне ты подарил! Прошу тебя, не надо! Остановись!
— Нет.
Вторая пуля ударила Палтуса в правую руку. Она повисла, как плеть. Он пошатнулся, но устоял.
— Я не хочу убивать тебя! — взвизгнул Немченко.