— Почему в теории?
— Потому, что Скаанджа невозможно убить.
— Но убили же.
— Убили.
— Контроль за существами низшего магического порядка?
— Ну, конечно, — ответил Николай Сергеевич. — У тебя, что, Вепря под рукой нет?
— Нет, к несчастью. Так что, проконсультироваться не с кем.
— Ладно, — сказал Николай Сергеевич. — Тогда поверь на слово: некто хочет контролировать нежить.
— Воскрешенную? — забрезжил свет в конце туннеля. — Тензор?
— Это все надо тщательно обдумать, — помолчав, сказал Николай Сергеевич.
— Набери мне, как обдумаешь, — попросил Петровский.
— Обязательно.
Тарас положил трубку и поднял голову. Только Виктор его сегодня порадовал. Спасти невинную душу удается не каждый день.
— Эвакуатор машину Кравченко забрал? — спросил у Мохова Петровский.
— Да.
— Как Еж?
— В санчасти. Милкин говорит, что осложнений не будет.
— Ну, это же не серебро, — кивнул Тарас. — Девушка?
— Там посложнее. Но я уже срочно вызвал Ганина и остальных.
— Хорошо, но возьми на контроль это дело — хмуро сказал Петровский и смерил Анатолия взглядом.
— Рассказывай, — приказал он.
Пока тот обстоятельно изложил цепь неприятных событий, Петровский набивал трубку. Руки его подрагивали.
— Отлично провели ночь, — с сарказмом констатировал Тарас, выслушав доклад Кравченко. — Просто прекрасно.
— Зачем открыли стрельбу? — спросил он. — Разве не ясно было сразу, что остановить Житцова пулями невозможно?
— Откуда мы могли это знать?
Петровский мгновение подумал.
— Действительно, — согласился он и посмотрел на Барса. — Как получилось, что вы упустили девушку?
— У нас была другая фотография.
— Так, значит, это Тополев виноват? — уточнил Тарас. — В стрельбе среди бела дня он виноват тоже?
— Но мы спасли девушку, — ответил Гарин вместо Барса.
— Вначале похоронили, а потом спасли. Сами ломаем, сами строим. Весь Интернет и телевизионные каналы гудят как улей, — с отвращением сказал Петровский. — «Новая волна мафиозных разборок», «Братки еще живы». Все в таком духе. Я недоволен.
Но недоволен он был, прежде всего, самим собой.
— Я ознакомился с рапортами, — произнес Тарас после паузы, кивнув на стопку листов с края стола. — Писать их мы научились. Твоему Бузыкину, Барс, следует в сатиру и юмор податься, наверняка, получится. Каждый его рапорт — шедевр изящного искусства. Зачитываюсь. Цитировать не буду, сам ознакомишься на досуге.
— Резюме? — спросил Гарин.
— Я очень недоволен.
Он несколько раз глубоко затянулся.
— Во что мы превратили идею? — после паузы спросил Тарас. — В цирк какой-то, клоунаду. Зачем нам нужны спецгруппы? Приставка «спец» подразумевает лучших бойцов и специалистов. Сегодня из четырех групп у нас отличились две. У одной какие-то братки из под носа увели важную свидетельницу. А вторая не смогла остановить ожившего мертвеца.
— Никто не знает, как их останавливать, — сказал Кравченко.
Петровский тяжело вздохнул.
— Завтра к нам приедет Немченко со своим племянником, — сообщил он. — После сегодняшнего столкновения в кафе и истории с Татьяной, я хочу, чтобы Вадим Дмитриевич был встречен достойно. Но на этот раз без проколов! Мне нужен его племянник! А Немченко и прибывших с ним людей необходимо тщательно изолировать. Старшим по операции назначается Гарин. Готовность к десяти ноль-ноль.
— Значит, мы не будем с ним договариваться? — спросил Виктор.
— Больше — нет, — ответил Петровский. — Сдается мне, Вадим Дмитриевич не понимает с первого раза. У меня все, — махнул он рукой. — Свободны.
2Мобильный телефон проснулся, когда Тарас уже прилег на диване. Несколько мгновений он раздумывал, глядя в потолок подходить или нет. Наконец, победила совесть.
Он поднялся, подхватив телефон со стола.
Судя по определителю номера, звонил Немченко.
Наверное, пронюхал о девушке, подумал Петровский. Не смог дождаться утра, чтобы высказать претензии?
— Слушаю, — поднял он трубку.
— Здравствуйте, Тарас Васильевич, — произнес незнакомый голос. — Это Дмитрий Стременников, помощник Вадима Немченко.
— Знаю.
— С Вадимом Дмитриевичем случилось несчастье. Поэтому завтра он не сможет быть у вас.
Очередная уловка, подумал Тарас.
— Что стряслось? — спросил он.
— Житейские неурядицы, — не вдаваясь в подробности, ответил Дима. — Он в больнице и очень плох. Я пока толком ничего не знаю. Сейчас еду в больницу разбираться.