Тензор присел и достал из пластмассовой коробки предохранитель. Это я так окрестил ту штуку, которая не позволяет существам выходить из-под контроля. Размяв руками, пристроил его воскрешенному на правый глаз.
— Кто вы? — глухо и неуверенно спросил тот. — Где я?
Услышать голос только что восставшего на твоих глазах из могилы — мог ли я когда-нибудь мечтать о таком?
— Ты вернулся, — ответил ему мой Бог, кидая припасенное одеяло. — Я тебя возвратил.
— Где мои убийцы? — оглянулся человек, укутываясь. Он яростно сорвал с головы косынку. — Где они?
— Мы вместе найдем их, — пообещал Тензор. — И отомстим.
— Хо-ро-шо, — пророкотал теперь уже человек.
Теперь я окончательно уверен. Любимая! Скоро, совсем скоро мы будем вместе. Сегодня я узнал точную дату. Завтра!
Я пишу это и не верю самому себе. Неужели завтра я смогу прижать тебя к своей груди, обнять, поцеловать, поднять на руки?! Неужели завтра смогу заглянуть в твои смеющиеся глаза?! Неужели смогу рассказать тебе, как я люблю, и услышать твой голос?!
Ната!
Завтра я приду за тобой!
2И Чудо повторилось восемнадцать раз.
Двоих мой Бог отправил сразу. В воздухе возникло сияние, превратившееся в ровный круг.
— Портал, — объяснил мне Агамемнон. — К дому их перекидывает.
— А мы как же? — спросил я.
— На машине поедем, — ответил он. — У Тензора и так, наверное, сил не осталось.
Сияние исчезло.
Агамемнон оглянулся на окружающие нас безмолвные фигуры в одеялах.
— А с ними как? — спросил он у Бога.
— Пошли, — с трудом произнес тот. Два воскрешенных поддерживали его под руки. Практически несли.
Друг за другом мы вышли к главному входу. Представляю, какие легенды бы родились, увидь нас хоть кто-нибудь!
Агамемнон, шагавший передо мной внезапно замер. Я чуть не врезался в его спину.
— Ну, ничего себе! — воскликнул мой друг.
Я посмотрел, куда он указывал и увидел…
Нет, Наташ, ты как хочешь, но даже у Богов есть чувство юмора. Оно у них странное, даже какое-то извращенное по нашим меркам, но оно присутствует однозначно.
Ты не поверишь!
У главного входа на кладбище, рядом с машиной, на которой мы приехали, стоял вместительный ритуальный автобус! И его водитель — пожилой дядька округлившимися глазами следил через лобовое стекло за нашей процессией.
— Вот, — сообщил, останавливаясь, Тензор. Говорил он запинаясь, с трудом. — Молодец, не опоздал, во время. Вот, друзья, и наш транспорт.
Максим Дронов
После совещания в кабинете остались семеро.
Петровский обвел оставшихся хмурым взглядом.
— Все мы непосредственно отвечаем за безопасность «Полночи», — сказал Тарас. — Для того, чтобы не создавать излишней паники, заключительную часть совещания я хотел бы провести в нашем, узком кругу. Поэтому, вернемся к возникшей проблеме… — он посмотрел на Антона. — Что будем решать с Дроновым?
Максим ощутил некоторый дискомфорт.
— А я-то что? — спросил он. — Буду ночевать в кабинете… Как и все…
— Он еще не понял… — констатировал Тополев. — Ты, Максим, теперь самая главная фигура. Почти ферзь на доске.
— Голый король, — кивнул Гарин. — А попросту, подсадная утка…
— Тензор должен вновь на тебя выйти, — произнес Петровский, — и он это сделает. Сам или с помощью друга твоего — не суть. Главное, это должно произойти. Ему, конечно, нужен ты, а не твой ненормальный компьютерный гений с мертвой подругой.
Максим почему-то вспомнил о вонзающемся в переносицу Большого Билла дротике.
— Мой друг нормален, — сказал он. — И вообще, я мало понимаю, при чем тут я.
— Твой друг просто подвернулся под руку, — разъяснил Гарин. — Удар готовится по компании… а ты, извини конечно, оказался самым слабым звеном.
Максим потер лоб. Обидно, все-таки, быть слабым звеном.
— Знаешь, что будет дальше? — наседал Гарин.
Максим пожал плечами.
— Тензор постарается заманить тебя в ловушку… Если не пройдет фокус с другом и… хм… с оживлением его девушки, Тензор примется за твою семью… Одним словом, он будет перебирать близких тебе людей, пока ты сам не придешь к нему…
— Но почему? Что я ему сделал? Когда мы с ним разговаривали, он сказал массу интересных вещей. Что, якобы, он принимал в летних событиях самое непосредственное участие. Что это из-за него я потерялся в лесу. Что благодаря ему мне удалось выйти на фабрику. И что… — он посмотрел на Петровского. — Это ведь, правда, да? Почему от меня столько всего скрывали? Потому что я — слабое звено? Даже имя-то у него какое-то странное — Тензор… Кто он такой вообще?