Через несколько долгих мгновений, растянувшихся для Немченко в вечность, в телефоне вновь что-то возникло. Какой-то далекий незнакомый звук, живо напомнивший Вадиму визг циркулярной пилы. Звук медленно нарастал, словно бы быстро приближаясь.
— Готовченко, — снова появился в динамике Санин голос. — Черт, все руки испачкал!
— Снегом протри, — облегченно сказал Немченко. Звук пилы все приближался, нарастал. — Кто это пилит там у вас?
— Чего? — не понял Сашок. Его голос уже моментами исчезал за сторонним визгом.
— Пилить прекратите! — закричал Вадим. — Не слышу ничего!
— Вы чего… шеф? …нас …тишина.
Немченко все понял.
— Саня! — прокричал он. — Стреляй ему в голову!
— Ко…му?
Визг пилы стал нестерпимым, но Вадим расслышал.
Он расслышал звон хруст лопающихся стекол и отдаленный вскрик Сашка. В трубке загрохотало, словно телефон выпал из Саниных пальцев и полетел по дороге. Звук отдалился, почти пропал.
Немченко закрыл глаза, напряженно вслушиваясь.
— Пу-ух, пу-ух…, — глухо прозвучало в отдалении.
Это были выстрелы. За ними последовал далекий исступленный крик.
Снова выстрел. Один. Едва различимый на фоне ветра звук циркулярки пропал. Словно пилу выдернули из розетки.
Приглушенно хлопнула дверь автобуса. Немченко четко различил приближающиеся шаги по хрустящему снегу. Ближе, ближе. В телефоне зашуршало, несколько раз хлопнуло. А потом раздалось отчетливое человеческое дыхание.
— Саня? — почти прошептал Вадим. Его прибила испарина.
На том конце молчали. Дыхание было размеренным, глубоким, словно человек, державший трубку, на самом деле крепко спал.
— Саня?! — повторил Немченко громче. — Это ты?! Отвечай!
Трубку молча повесили.
Вадим несколько мгновений вслушивался в короткие гудки, понимая, но, не принимая, не веря все еще в их гибель. Потом гудки смолки, что-то пискнуло, и механический женский голос произнес стандартное:
— Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Попробуйте…
Вадим опустил трубку и закричал, ослепленный ненавистью. Не смотря ни на что, Немченко все-таки любил Смагина. Саня был с ним очень давно.
Тарас Петровский
Тело Палтуса лежало на хирургическом столе, накрытое окровавленной простыней.
— Я слушаю тебя, Толя, — присел на табурет Петровский.
Кравченко повернул к нему монитор.
— Выводы достаточно неожиданные, Тарас Васильевич, — сказал он. — Согласно вскрытию, некоторые жизненно важные органы Андрея Немченко атрофированы.
— Как же он жил?
— Не знаю. Очевидно, его воскресили, Тарас Васильевич.
— Так…Значит, у нас появился второй, — Петровский посмотрел на монитор. По серому фону неторопливо двигалось нечто размытое извивающееся. — А это что за гадость?
— Слепки посмертной матрицы, — пояснил Кравченко. — Картинка уверенная, четкая. Однако, никакой информации в ней нет.
— Или мы не умеем снимать матрицу с воскрешенных, — грустно заметил Петровский. — В результате чего наступила смерть?
— А она у него не наступила, Тарас Васильевич, — ответил Анатолий. — Некоторые органы функционируют до сих пор.
— Например? — удивился Петровский.
— Сердце, печень.
— Вот как? Тем не менее, он — мертв? Что же его убило?
— Две пули в голову. Немченко повезло: он случайно попал Палтусу в мозжечок.
— Значит, их только так и можно остановить?
— Значит, только так, — кивнул Кравченко. — Однако, сделать это очень сложно. Либо необходимо стрелять в упор, либо…
Петровский поднялся.
— А какие-нибудь особенности у него были? — спросил он, глядя на тело.
— Вы имеете в виду подобные Житцову?
— Да.
— Неизвестно, — пожал Анатолий плечами. — Это надо спросить у Немченко.
2Однако, Вадим позвонил сам.
Едва Петровский поднялся в кабинет, как его мобильный проснулся.
— Да, Вадим?
— Только что мои люди столкнулись с живым мертвецом, Тарас, — без предисловий сказал Немченко. — Судя по всему, их убили.
— Кто это был?
— Некий Роберт, — помолчав, ответил Немченко. — Он пропал еще осенью.
Роберт, подумал Тарас. Не тот ли это Роберт, который пропал благодаря моей службе безопасности? Но Петровский решил этого не обсуждать. По крайней мере, пока.
— Ты знаешь, что твой племянник был таким же? — спросил он. — Его тоже воскресил Тензор.