— Я предлагаю взять такси и проехать к ближайшему торговому центру. Я здесь не так хорошо ориентируюсь, как в юности, но уверен, что на площади Сохо до сих пор много всевозможных магазинов.
— Они наверное очень дорогие, — задумчиво сказала Катя. Она взяла с собой достаточно денег, но тратится все же не хотелось, ведь если с этой работой у нее не срастётся, то она останется ни с чем. Еще было неизвестно, сможет ли она найти работу после увольнения из Зималетто. Она, конечно, не хотела думать, что акционеры будут распускать о ней гнусные сплетни, но после того, как ее сняли с рейса, Пушкарёва бы уже ничему не удивилась.
— Нет, не все. Обязательно подберём тебе что-нибудь интересное и по адекватной цене. Знаешь, я и сам не люблю спускать бешеные деньги на одежду. Я ношу в основном хорошую и удобную одежду и обувь, но гардероб обновляю крайне редко. Не люблю я шоппинг. Лучше книгу почитать, — Давид улыбнулся девушке белоснежной улыбкой, отчего ей почему-то стало тепло и спокойно.
На площади Сохо действительно оказалось огромное количество магазинов и несколько крупных торговых центров, в один из которых они зашли. Взгляд Кати тут же привлек магазин женской одежды под названием «Amsterdam». На его витрине стояли красивые манекены в длинных шифоновых платьях, и висели крупные таблички с надписью «Sale». К их радости продавец оказалась русскоговорящая девушка. Она любезно встретила Катю и помогла выбрать ей несколько нарядов для примерки.
Выйдя из примерочной, Катя повернулась к большому зеркалу. Отражение в нем ей безумно нравилось: нежно-розовый шифон платья струился по ее стройному телу, изящно подчёркивая каждый изгиб. Интересная форма декольте не делала явного акцента на ее пышной груди, но открывала красивые ключицы и тонкую грациозную шею. К платью Катерине подобрали лёгкие босоножки и сумочку, и она, сияя от счастья, вышла к своему спутнику.
— Ты очень красивая, Катя, — завороженно произнес Давид, не отрывая от девушки восхищенных глаз. Катя смутилась, но не подала виду. Она чувствовала, что это не банальный комплимент. Он говорил правду. Она и сама себе очень нравилась в этом шифоновом чудесном облачении.
— Ваша жена очень красивая, — сказала девушка-консультант, с улыбкой обращаясь к Давиду. Он лишь кивнул, продолжая скользить по Катерине тёплым взглядом голубых глаз. Пушкарёва покраснела, но почему-то все же не спешила опровергать слова продавца.
***
— Да, Малиновский, завтра будет очередное собрание. Я должен поприсутствовать. Да, представляешь, отец сам меня попросил. Будет решаться вопрос о модернизации производства, а с Полянским вели дела мы с Катериной. Не знаю. Потом я собираюсь вылететь в Египет. Катина мама сказала, что она улетела вчера. Не знаю, Ром, мне все равно, просто хочу быть с ней рядом. — Жданов закончил разговор с другом и положил трубку.
За окном гудел сильный ветер. Снова началась метель, и мокрый февральский снег бил в окно крупными хлопьями. Внутри у Андрея было так же пусто и холодно, как на улице. Он тосковал по Кате и безумно переживал, ведь его маленькая девочка находилась одна в чужой стране. При одной мысли, что ее может кто-то обидеть сжималось сердце и кулаки.
Мужчина зажёг камин и сел в кресло. Жар от горящих поленьев мысленно уносил его в знойный Египет — в страну пирамид, живописного моря и высохшей под раскалённым солнцем почвы. Он настолько глубоко задумался, что не сразу услышал звонок в дверь. Посмотрев в глазок, Андрей поморщился. За дверью стоял Воропаев. Мужчина нехотя открыл замок и уже был готов съязвить что-нибудь, опередив ненавистного Сашеньку, но не успел он открыть дверь, как его настиг сильный удар в челюсть. Жданов оказался не готов к такому развитию событий и рухнул прямо в прихожей под натиском точного удара несостоящегося родственника.
Комментарий к Глава 10.
Вот и ОМП пожаловал)))
========== Глава 11. ==========
POV Андрей Жданов
Вам когда-нибудь снились странные сны, непонятные и тревожные? Не те, от которых мороз по коже и пот проступает на позвоночнике, а те, что гнетут, оставляя после себя свинцовый осадок от непонимания их смысла. В последнее время мне постоянно снится вокзал, я иду с чемоданом, меня никто не провожает и не встречает. Сначала я пробиваюсь сквозь толпу людей. Все они роскошно одеты, дорого пахнут и пропитаны лоском. Я иду дальше, крепко держа в руках маленький чемодан, больше похожий на саквояж, а толпа остаётся за моей спиной. Прохожих становится все меньше и меньше, и в какой-то момент я осознаю, что остался совсем один. Вокзал тоже исчезает, а я погружаюсь в густой туман. Я стою на месте, пытаясь разглядеть хоть какие-то очертания, но ничего не вижу — впереди пустота, а потом я резко просыпаюсь от ощущения обреченности в сдавленной грудной клетке.
Малиновский говорит, что все это чушь и надо просто наладить режим и завязать с выпивкой, но ведь сон это отражение реальности, а также проекция наших страхов и тайных желаний. Картина сна может рассказать о нас больше, чем мы сами о себе знаем. Я никогда в это не вникал, хотя в юности мне было интересно смотреть мистические фильмы, читать про загадки мозга и тела.
После того рокового совета директоров моя жизнь разделилась на две части. Я никогда так много не анализировал себя и свои поступки, как сейчас. Я изучаю себя заново. Наверное только так я смогу себя изменить, чтобы быть с Катей. Наверное кто-то скажет, что глупо себя кроить под кого-то даже во имя любви. Мол тебя должны любить таким, каков ты есть, но я сам понимаю, что нужно меняться, взрослеть и исправлять хотя бы то, что я успел нагородить в своей жизни всего за полгода.
***
— Вставай, — процедил Воропаев, протянув Андрею руку, — Если хочешь, можешь тоже дать мне в морду. Это в твоём стиле. Только вот я должен был это сделать.
— Нет уж, сегодня я не настроен на драку. Даже с тобой, — низким голосом произнёс Жданов, сплевывая кровь, сочившуюся из разбитой десны.
В холодильнике нашлось немного льда, который Андрей завернул в салфетку и приложил к ноющей челюсти. Воропаев по-хозяйски налил себе виски, волком оглядывая Жданова, но молчал.
— Пойми, не могу я на ней жениться! Обманывать ее больше не могу! — сказал Андрей, поставив на столик новую бутылку Monkey Shoulder.
— А предложение зачем делал?
— Хватит. Это наши дела. Не лезь! Перед Кирой я виноват и раскаиваюсь. Я ей уже пытался объяснить, но она меня не слышит. Она остынет и может быть простит.
— Простит, обязательно. Времени теперь у нее будет предостаточно для анализа. В психушке. — Александр бросил на Жданова взгляд полный ненависти и яростно откупорил бутылку.
— Что случилось? — спросил тот с тревогой.
— А тебе не все ли равно? Тебе же плевать на других. Для тебя сделать предложение, как сходить в бар с дружками — легко, просто и ни к чему не обязывает. Ты унизил Киру, ты растоптал ее! А Пушкарёва? Даже мне не пришло бы в голову так низко поступить. Ты уничтожил двух женщин, Андрей! Жалкий неудачник, напыщенный идиот! Вот, что случилось! — Александр достал из кармана пальто смятые листы бумаги и швырнул их на стол. Что это Андрей не стал спрашивать. Он прекрасно знал.
— Что с Кирой? — процедил Жданов сквозь зубы. Практически потеряв контроль над собой, он шагнул в сторону Воропаева и вцепился в лацкан его пиджака. — Говори! — выплюнул он с яростью.
— Ты беспокоишься? Ты почему-то не особенно переживал, когда оставил ее одну биться в истерике!
— Говори! — рявкнул Андрей, с силой встряхнув его.
— Попытка самоубийства. Наглоталась таблеток. Слава Богу я вовремя появился у нее в квартире. — Андрей разжал пальцы, погрузившись в оцепенение. Его глаза наполнились ужасом и мужчина невольно помотал головой, отгоняя от себя страшные мысли. Он медленно опустился в кресло рядом с камином, глядя в одну точку. Затевая всю эту заварушку с президентством, он никому не желал зла и даже предположить не мог, что все может так обернуться: его жизнь разрушена, Катя сломлена, Кира в больнице с нервным срывом после попытки суицида. И это еще не учитывая, что его родители полностью в нем разочарованы. Мать звонит ему в тайне от отца, а тот готов общаться с ним только по делам Зималетто и исключительно как с чужим. Это было похоже на тупик, на лабиринт, из которого просто нет выхода.