Мне тоже пришлось остаться в Москве и воплощать в жизнь мою же техническую реформу. Я полностью погрузился в работу. С утра до ночи я пропадаю на производственном этаже, где сблизился с обычными наладчиками, техниками и работягами. Я стал много курить, пью литрами кофе и почему-то сильно похудел. Все мои шикарные костюмы стали мне не по размеру, да и вообще, мне больше не нужны, поэтому я сменил их на удобные джинсы, футболки и джемперы.
С работы я еду сразу домой, где выпиваю пару бокалов двойной порции виски, принимаю душ и засыпаю.
С Малиновским мы совсем отдалились друг от друга. Отец сменил гнев на милость и восстановил его в должности маркетолога, но дал ему в нагрузку отдел продаж без каких-либо привилегий и доплат, который после отъезда Киры в Лондон остался без руководства.
Кира… Она взяла длительный отпуск на неопределённый срок и уехала в Англию, где Александр подыскал для нее хорошую реабилитационную клинику. Я должен признаться, что мне безумно стыдно перед этой женщиной. Я должен был бежать от нее много лет назад. Она всегда гордилась тем, что мы так долго вместе, не понимая, что это скорее минус, чем плюс. Я виноват перед ней и не собираюсь оправдываться. Она меня любит и нуждается во мне. Хотя даже не так. После гибели родителей она просто нуждается в любви, но я не могу ей этого дать. Особенно последние два года я только и делал, что мучил ее и вместе с ней мучился сам, тащив этот чемодан без ручки.
Сейчас я намерен немного разобраться на работе и все-таки полететь в Египет, чтобы встретиться с Катей, хотя бы просто увидеть мою девочку, утонуть в ее янтарных глазах, почувствовать сладкую истому в сердце, вдохнуть ее запах. И как я раньше жил без нее…
***
— Ты решила скупить все наряды в Шарме? — смеялся Денис, любуясь новым красным платьем Катерины. В этом платье Катя была очень хороша. Помимо смены гардероба организаторы шоу предложили девушке немного освежить прическу перед их участием в съёмках интервью с Оксаной Федоровой. От стилиста Катерина вернулась с крупными локонами и каштановым цветом волос на два тона темнее ее родного.
— Должна же я что-то носить, пока мой чемодан путешествует по свету.
— Ты звонила в аэропорт? Что они говорят?
— Говорят, что пока ничем помочь не могут. Нужно ехать и писать заявление, чтобы чемодан отправили сразу в Москву.
— Да уж, могу себе представить, какие у тебя там эксклюзивные вещи. А ты носишь разные бренды или отдаёшь предпочтение Зималетто? — Денис взял в баре апельсиновый сок и поставил перед Катей. Пушкарёва смутилась и потупила взгляд. Признаваться Старкову в том, что в этом чемодане у нее старые бесформенные юбки и старушечьи блузки, она не хотела. Все-таки он ее в них с университетских пор больше не видел.
Хотя в целом они неплохо работали вместе. Денис был очень толковый и энергичный. Он всегда старался подхватить инициативу и фонтанировал новыми идеями. Вот уж действительно кто по праву занимал свое место в пиаре. Катя же отвечала в основном за организацию и всевозможные расчёты. Может быть возраст, а возможно история со Ждановым и Малиновским закалили ее характер, и теперь эта ситуация со спором не вызывала таких горьких отголосков в душе, как раньше. Да, безусловно, она этого никогда не забудет, но уже определённо отболело. Денис ей снова виделся не подонком, а обычным, весёлым и безалаберным парнем, который наравне с Малиновским относился ко всему легко и без лишней патетики. Катя даже отчасти им завидовала, ведь жизнь настолько жестока и несправедлива, что наверное таким и стоит быть, и чтобы тебя не сломали и не перемололи в муку нужно адаптироваться и бороться в этом колючем и многоугольном мире.
— Я вот тебе сок принес свежевыжатый, — с улыбкой сказал Старков. — А себе мартини.
— Мартини? Ты ничего не перепутал? Сейчас десять утра!
— Ну и что?! Я должен прийти в себя перед тяжёлым рабочим днем. Иначе у меня не будет ни на что сил. Я лег спать в пять утра.
— Ну так в чем проблема? Ложись раньше, — осуждающе хмыкнула Пушкарёва и пригубила сок.
— Ты шутишь? А как же дискотеки, пляжные вечеринки? Нет уж, я молод и горяч, а выспаться можно и на пенсии.
Катя тяжело вздохнула. Ей иногда тоже хотелось жить вот так непринуждённо и легко, без постоянного контроля отца и причитаний матери. Поглядывая как Денис неспеша потягивает мартини, она спросила:
— Ну как, вкусно?
— Очень. А с твоим апельсиновым фрешем будет вообще сказка. Хочешь, я закажу тебе в баре?
— Нет уж, спасибо. Как говорится, шампанское по утрам…
— Знаю-знаю, пьют аристократы или дегенераты. К аристократам ты меня точно не относишь, ну да ладно. Кать, давай завтра после презентации вечером посидим в баре, выпьем вина. Нам, мне кажется, нужно все-таки поговорить.
— Посмотрим, — коротко ответила девушка и отвернулась, но тут ее тело пронзили сотни мурашек. Денис положил свою руку поверх ее ладони и ласково сжал.
— О, Кать, ты посмотри, кто пришёл! Он сюда как на работу ходит. Вы давно вместе? — сказал Старков с хитрой ухмылкой. Катя обернулась и увидела Давида.
Денис был прав. Полянский действительно ходил к ним каждый день, и все свое свободное время Катерина проводила с ним. Они ходили на пляж по утрам, катались на яхте, загорали, ели мороженное. Давид был необычайно интересным собеседником. Пушкарёва все больше растворялась в этом мужчине и уже ждала с нетерпением их новых встреч.
— Доброе утро, — поздоровался Полянский и припал поцелуем к Катиной щеке.
— Доброе, — бросил Старков, нахохлившись. Он поправил идеальную укладку и залпом опрокинул мартини.
— Привет, — томно сказала Катя и мирно улыбнулась.
— Пойдём погуляем, пока у вас не начался вечерне-ночной аврал, — предложил Полянский. Катерина кивнула и они, по обыкновению, направились к морю.
— О чем ты думаешь? — спросил мужчина.
— Думаю о том, что очень не хочется уезжать в холодную Москву, опять эти проблемы, работа…
— Кать, я долго думал и хочу, чтобы ты знала, ты мне очень нравишься и я… — Давид не закончил своей фразы. Просто бережно убрал с ее лба локон каштановых волос и наклонился к ней. Катя закрыла глаза и потянулась навстречу. Через мгновение ее губы утонули в его мягком поцелуе, тело девушки обмякло и она почувствовала, как его язык ласкает ее шею. Не хотелось отстраняться. Давид был таким тёплым, таким нежным, что казалось, что он ее ангел в человеческой плоти.
— Катя… — прошептал он с придыханием. — Кажется, я влюбился…
— Я тоже, — прошептала она и, зажмурившись, спрятала лицо у него на груди.
Они гуляли по побережью и целовались. Давид светился счастьем и строил их совместные планы по возвращении в Москву. Сладкое чувство эйфории пульсировало в Катиной груди. Кто бы мог подумать, она влюбилась снова. Она живая. Она тогда не умерла на полу президентского кабинета. Она выжила, чтобы быть счастливой и любить.