Часы показывали полдень, на улице стало невыносимо жарко и Катя поспешила вернуться в отель. Давид проводил ее и отправился на дайвинг-экскурсию. До очередного мероприятия оставалось около двух часов, поэтому Катерина решила принять душ и немного отдохнуть в номере.
— Мамочка, привет! Как вы там с папой? Как Коля? — девушка тут же набрала домашний номер и позвонила родителям.
— Здравствуй, миленькая, всё хорошо. Папа с Колей документами вашей Никамоды занимаются, я борщ варю. Ты там как, моя хорошая? Тебе там не жарко? Юбочку ту беленькую носишь, что я тебе сшила?
— Да, мама, все хорошо. Спасибо. Я скоро уже ухожу на интервью. Представляешь, интервью с Оксаной Федоровой будет. Да, которая мисс Вселенная. Она такая красивая, мамочка!
— Ты тоже у нас красавица. Катюш, я вот все хочу тебе сказать. Андрей Палыч часто звонит, спрашивает про тебя. Ты бы ему позвонила. Вдруг там что-то срочное.
— Хорошо, мамочка, я позвоню. — Катя попрощалась с мамой и положила трубку. Внутри родилось нервозное, вибрирующее чувство. Она совсем перестала общаться со Ждановым в последнее время. Ей было тяжело слышать его голос, как бы она не внушала себе, что все закончилось, что ничего по сути и не было, но каждый раз после мимолётной беседы с ним хотелось выть волком.
Немного поколебавшись, девушка наизусть набрала номер его мобильного и в трубке пошли гудки.
— Я слушаю, — раздался до боли родной голос.
— Привет, это я.
— Катя. Слава богу! Я места себе не находил. Куда ты пропала? — на одном дыхании выпалил мужчина в крайнем беспокойстве.
— Со мной все хорошо. Я работаю. Через неделю возвращаемся. Как дела в Zimaletto?
— Последствия революции. Престол занял Воропаев. Почти. Я на производстве. Полянский пригнал швейные машины. Устанавливаем.
— А вышивальный станок?
— Еще в пути. Сначала с этим надо разобраться. Я и так до полуночи каждый день на работе.
— Береги себя, — тихо сказала Катя.
— Ты тоже, — так же тихо ответил Андрей.
— Мне пора. Пока, — выдохнула она в трубку и нажала на кнопку отбоя.
— Я люблю тебя, — по традиции прошептал Андрей, услышав короткие гудки.
Катя кинула телефон на кровать и подошла к окну. Всматриваясь в бесконечную лазурную даль, она прислонилась лбом к прохладному стеклу. — Я скучаю, — прошептала она, закрыв глаза. — Как же сильно я скучаю…
========== Глава 13. ==========
POV Андрей Жданов
Пару лет назад, когда меня перевели с производства на административный этаж, дни на работе тянулись для меня бесконечно. Я помогал отцу с бумагами, ездил на встречи, проводил переговоры. Я был всегда чем-то занят, но при этом не испытывал истинного удовлетворения от своей работы. Производство было моей стихией. Там все было иначе. Это физический труд, это результат, который ты осязаешь, когда рулон материи на твоих глазах превращается в готовое платье. А какое чувство эйфории испытываешь, когда решаешь важный вопрос с браком или неполадками в работе машин. Это радость, это восторг, когда слышишь шум работающих станков или, как завороженный, любуешься безукоризненно ровными швами и идеально вымеренными выкройками.
Сейчас все вернулось на круги своя, и я вновь погрузился в этот удивительный мир, где каждая мелочь была для меня родной и до боли знакомой.
Иногда мне хочется чем-то разнообразить свою жизнь, найти какое-то хобби, чтобы не хватало времени на самобичевание и тоску по Кате. После нашего последнего телефонного разговора мы больше не общались. Кого я пытался обмануть, когда предлагал ей быть моим другом. Она презирает меня и никогда не простит, даже если я расшибусь в лепёшку. Должен ли я лететь в Египет? Нужен ли я ей там? Что даст мне эта поездка? Я как мазохист то и дело кромсаю свежие раны на сердце, не давая им ни единой возможности затянуться. Она не звонит и сторонится меня не из-за своей обиды. Отнюдь. Просто у нее началась новая интересная жизнь, увлекательная работа, яркие люди рядом и, возможно, новый мужчина, который может оказаться с великой вероятностью намного лучше меня и стать для нее именно тем, кого она заслуживает — с нимбом и крыльями, который не обманет и не предаст.
Головой я всё прекрасно понимаю. Но только головой. Сердце рвётся к ней с непреодолимой силой. Хочется напиться и впасть в пустое забытье, но руки сами тянутся к телефону.
— Билет на рейс в Шарм-Эль-Шейх, пожалуйста.
***
— Наконец-то этот день закончился! Я еще на яхте ног не чувствовала, — Катя кинула блестящую сумочку на большой белый диван в холле отеля и рухнула рядом.
— Какая же ты скучная! Только одиннадцать! Катюш, время детское. Предлагаю выпить по бокалу вина и продолжить вечер в каком-нибудь клубе, — Денис присел рядом и по-свойски устроил руку на Катином плече. Она нахмурилась и попыталась отстраниться, но Старков усилил прикосновение. — Кать, Катюш, давай поговорим. Ну невозможно так дальше. Мне есть, что тебе сказать, поверь, всё не так, как ты думаешь. Я, конечно, подлец, но даже приговоренному к казни дают последнее слово.
— Хорошо, — выдохнула Пушкарёва. — Но пить я не буду, я и так сегодня выпила целых четыре бокала шампанского.
— Так то шампанское, а это вино. За бокалом хорошего вина и разговор лучше складывается. Я закажу нам в баре. И давай пройдём в сад. Там есть уютные столики. Пожалуйста, Катюш. Я должен тебе всё объяснить.
Девушка кивнула, молча поднялась и последовала к бассейну. Устроившись за столиком, она попыталась успокоиться. С Денисом ей снова было приятно и легко, как и раньше в университете, но так не хотелось слушать его оправданий. Она устала от того, что ее втаптывают в грязь, а потом пытаются извиниться. Денис, как и Жданов, искал варианты отпущения грехов, только вот их раскаяние не уменьшали прорехи в ее душе, не исцеляли ее. Почему-то вдруг захотелось, чтобы приехал Давид. С ним Кате было спокойно, как дома. Он умиротворял ее своим мягким нравом, ее тянуло к этому мужчине. То ли выпитый алкоголь, то ли разыгравшиеся гормоны подначивали ее позвонить Полянскому и попросить приехать. Пушкарёва не сомневалась ни на секунду — он приедет. Она верила ему, верила и почти уже любила. Осталось сделать последний шаг и позволить этому мужчине обладать ей.
— О чем думаешь? — спросил Денис, расставляя перед ними бокалы.
— Да так, хочу позвонить Давиду.
— Хм… Любишь его? — парень усмехнулся и сдвинул брови. Эта тема была ему явно неприятна, но какой-то внутренний червяк заставлял его ее продолжать.
— Денис, мы с Давидом знакомы всего ничего, но он уже стал для меня родным человеком.
— Я понимаю. Кать, я очень хотел сказать тебе. Черт, я не могу сосредоточиться, — Денис залпом выпил вино и уставился на бассейн, нервно потирая подбородок. Катя тоже пригубила из своего бокала и смущенно потупила взгляд.
— Кать, там же все не так должно было быть по сценарию. Я же должен был еще какое-то время за тобой таскаться, а потом мол не сошлись характерами, да и папа-военный против. Но я не смог.
— Почему? Настолько противно было? — спросила она глухим голосом. Ее руки дрожали, а на глазах выступили скупые слёзы.
— Наоборот. Я влюбился. Кать, я после нашей ночи ходил сам не свой. Я понял, что люблю тебя. Сказал Стасу об этом, мы подрались. Он орал при всех, что я трус и идиот. Денег, естественно, мне не отдали, да я бы и не взял. Мне стыдно было появляться в универе, невыносимо было смотреть тебе в глаза. Я уехал домой. Матери сказал, что отчислили и сам пошел в военкомат.
— А я думала, что это мой папа…
— Нет, я сам так решил. Призвали меня в апреле. Служил под Архангельском. А там у них была еще почти зима. Меня так просквозило на стрельбище, что я слег на месяц в госпиталь с пневмонией. Температура зашкаливала, кашель душил, дышать было нечем. Я беспомощно плакал во сне, а мне ты снилась. Снилось, будто целую тебя в твоей спальне украдкой, пока папа твой не видит.