— Катюш, глаза у тебя не горят, — печально констатировала Елена Александровна, когда зашла пожелать дочери спокойной ночи.
— Мамочка, горят. Просто устала очень. Ты же знаешь, как я боюсь летать. Да и чувствую себя неважно. А вообще, Давид хороший… Очень хороший.
— Да и нам с папой он очень понравился. Ты не подумай, что я тебя отговариваю, — Пушкарёва заботливо укрыла дочь одеялом и собиралась уже выйти за дверь, как вспомнила о чем хотела сказать Кате весь день.
— Катюш, Павел Олегович звонил. Они так с папой пообщались хорошо. Он очень просил тебя приехать. Проблемы у них какие-то. Контракт очень важный. Им помощь твоя нужна.
— Мама, я там больше не работаю, — холодно бросила Катя, отвернувшись к стене.
— Ну что ж… На работе ведь всякое бывает. Ну не ценили… Так это ж Андрей Палыч. Он такой человек, сам руководить не смог, и ты при нем в таком свете выглядела. Сейчас там другой мужчина руководит. Он приезжал к нам с папой. Такой представительный, строгий.
— Воропаев?! — воскликнула Катя с тревогой. — Что ему от вас было нужно?
— Да ничего. Просто говорил, что хотел бы с тобой работать. Папе обещал клинику в Швейцарии найти, мениск оперировать, а то ведь колено его очень сильно беспокоит в последнее время.
— Мама, Давид — хирург. Он сам посмотрит папу. Мы с ним говорили уже об этом, — порывисто проговорила Катя.
Женщина вышла, еще раз поцеловав дочь, а Катерина еще долго ворочалась без сна. И старший Жданов, и Воропаев объявили на нее настоящую охоту. Уже и до родителей добрались. По всей видимости поездки в Зималетто было не избежать. Надо было срочно расставить все точки над I. В груди пульсировало единственное желание — чтобы фирма побыстрее расплатилась с долгами, и все они оставили ее в покое.
«Наверное и Андрей прилетал в Египет, чтобы снова затащить меня в свои сети, ведь он пойдёт на все, лишь бы реабилитироваться в глазах отца», — подумала Катя, но тут же отругала себя за эти мысли. После их последнего разговора со Ждановым, на душе свинцовым грузом висела тоска. Всё-таки он был искренним, и частично прав, что они оба виноваты друг перед другом. Какая разница, кто начал первым? Какая разница, кто предал, а кто хладнокровно отомстил? Они запачкались оба в этой грязи, а у Андрея хотя бы хватило духа раскаяться и попросить у нее прощения. Почему она не может сделать так же? Почему настолько незыблемо всегда была уверенна в своей правоте? Почему сказать прости порой так невыносимо тяжело, хоть и чувствуешь в этом жизненную потребность? Она много думала об этом в последнее время. Юлиана права. Чтобы быть счастливой, ей нужно простить Андрея и отпустить его, начав новую жизнь.
Боковым зрением девушка увидела светящийся экран мобильного телефона.
«Спокойной ночи, моя радость. Жду с нетерпением нашей встречи. Целую.»
Катя быстро прочитала смс от Давида и пожелала ему доброй ночи в ответ. Продолжая сжимать в руках телефон, она боролась с желанием позвонить Жданову. В Египте оно почти ни разу ее не посещало, но здесь, казалось, каждый сантиметр этой комнаты напоминал ей об ее былой самоотверженной любви к этому человеку. Даже воздух был пропитан насквозь ее мечтами и тайными желаниями. Не в силах больше сопротивляться себе, она набрала номер Андрея, и длинные гудки начали мучительно отмерять томительное ожидание ответа.
— Алло, — на другом конце наконец отозвался его ровный голос.
— Это Катя. Привет.
— Привет, — спокойно ответил Жданов. На заднем фоне слышался звон посуды и шкворчание сковородки.
— Я тебя не разбудила? — тихо спросила она, хоть и понимала, что он еще не спал.
— Нет. Я только вернулся с работы.
— Так поздно?
— Мы устанавливаем вышивальный станок.
— С многофункциональной вышивкой? Они все-таки привезли его? — с радостью воскликнула Пушкарёва. Она помнила, как они с Андреем изыскивали на него деньги, и она лично выбивала скидку у Германа, чтобы можно было уложиться в бюджет.
— Да, наконец-то. В деле пока не пробовали. Только все модули подключили сегодня.
— Хорошо. Я рада за вас.
— Спасибо, — коротко ответил Жданов. На заднем фоне кипел чайник и шумел телевизор, а сам он был явно чем-то занят.
— Завтра я приеду в Зималетто, наверное… — выпалила Катя и тут же снова замолкла.
— Здорово. Отец будет рад тебя видеть. У них есть для тебя хорошее предложение.
— Хорошо. Тогда возможно увидимся.
— Не думаю. Я не поднимаюсь на административный этаж, — сухо констатировал Андрей.
— Ладно. Тогда спокойной ночи.
— Пока.
В трубке раздались короткие гудки, и Катя нажала на кнопку отбоя. Она так и не смогла сказать ничего дельного. Не говоря уже про такое банальное, но такое сложное «прости». А Андрей, он был так спокоен, так сдержан, словно ему было на нее плевать. Неужели все его громкие слова снова оказались ложью? Слезы уже стекали по ее щекам, и Катя быстро вытирала их не в силах успокоиться. Забравшись на любимый старенький диван и укрывшись с головой одеялом, она еще какое-то время терзала себя тяжелыми мыслями, но усталость все же оказалась сильнее, и вскоре глубокий сон забрал ее в свой плен.
Утро для Кати началось со звонка из Зималетто. Павел Олегович наконец-то до нее дозвонился и убедительно попросил приехать. Отказываться было неудобно, старший Жданов очень любезно ее просил оказать им содействие, тем более она пока что оставалась фактической владелицей их компании, а когда-то обещала членам совета оказывать возможную кооперацию, когда это потребуется.
Катя приняла душ, сделала макияж и завивку, а затем отправилась в ближайший торговый центр, где подобрала для себя стильный офисный костюм и яркое бордовое пальто.
В Зималетто Катерину сначала не признали, но потом она чуть не оглохла от восторженных воплей подруг. Женсоветчицы чуть не задушили ее в своих объятиях, осыпая комплиментами.
Наконец удалось добраться до президентского кабинета. Пушкарёва немного постояла у двери, но потом, набравшись мужества, порывисто постучала и тут же вошла, гордо подняв голову.
— Боооже мой, Екатерина Валерьевна, я глазам своим не верю. Вы ли это?! — с неподдельным удивлением протянул Воропаев.
— И вам здравствуйте, Александр Юрьевич, — иронично хмыкнула Катя.
— Нет-нет, не подумайте, что я забыл поздороваться. Я просто должен прийти в себя от таких метаморфоз.
— Давайте закончим. Я приехала к Павлу Олеговичу, но его, как я вижу, нет. Тогда я пойду.
— Нет, ну что вы, Катенька! Я вас никуда не отпущу. Уж не обессудьте. Я слишком сильно вас ждал, — Воропаев вскочил с кресла и бросился к ней. — Голубушка, вы очаровательно, прекрасно выглядите. И почему я так поздно разглядел этот неограненный алмаз? Или не поздно? — он наклонился к ее руке и оставил на тыльной части ее ладони чувственный поцелуй.
Катя дернулась, словно обжегшись. Хотелось высказать этому нахалу все, что она о нем думает, но в этот момент дверь за ее спиной распахнулась и в кабинет вошел Павел. Он поприветствовал Катерину доброй, сдержанной улыбкой и попросил присутствующих пройти в конференц зал.
***
— Собственно, это то, что мы можем вам предложить, Екатерина Валерьевна: автомобиль S-класса, собственный просторный кабинет, личный секретарь и ежемесячные выплаты, равные выплате акционерам, — резюмировал Жданов, а Воропаев, одобрительно поглядывая на него, тихонько кивал Катерине, мол, соглашайся и не думай.
— Почему у меня такое ощущение, что вы пытаетесь меня купить? — подозрительно спросила Пушкарёва.
— Не купить, а оценить по достоинству. Катя, я не предлагаю примыкать к нашей команде навсегда. Хотя бы до того момента, пока компания не расплатится с долгами и не выйдет из кризиса. Нам необходим такой финансист, как вы. У нас на кону ряд крупных контрактов, и мы не можем их потерять.