***
— Нет. Андрей, я прошу тебя. Не надо!
— Но почему? Я клянусь тебе, сейчас все будет по-другому. Поверь, прошу! Еще один раз! Последний! Вот он я — я весь перед тобой. Вся моя жизнь твоих руках! — хрипло шептал Жданов.
— Да, Никамода, а значит и Зималетто в моих руках.
— Да к черту Никамоду! Катя, я люблю тебя! Как ты не можешь понять? Я готов пустить свою жизнь под откос, отречься от всех и вся, лишь бы ты меня простила!
— Нет. Перестань, Андрей. Всё слишком сложно.
— Зачем ты тогда пришла сюда? Зачем позволила снова тебя обнимать, касаться, снова жить, черт возьми? — Сорвавшимся голосом рыкнул он, резким движением швырнув в угол кабинета опостылевший галстук. Верхняя пуговица на его рубашке не выдержала этих движений и шумно покатилась под стол.
— Я не знаю. Просто я не могу видеть, когда тебе плохо. — девушка побледнела, а в ее глазах заблестели слезы.
— Ну неужели ты совсем ничего ко мне больше не испытываешь?
— Андрей, ты столько раз врал мне, клялся, просил. Я боюсь всего, что ты говоришь мне. Я пытаюсь это забыть, но не могу. Это сильнее меня. Моя любовь к тебе еще живёт где-то глубоко внутри, но приняла уже другую форму. Несмотря ни на что, ты стал мне близок за эти месяцы. Ты мне дорог, но я никогда не смогу больше быть с тобой… — она набрала в грудь воздуха и покраснела, словно собираясь сказать что-то постыдное. — Я не смогу быть с тобой, как женщина, — она отвела взгляд и медленно опустилась на одно из кресел. Из глаз уже стекали одинокие слезинки, а лицо оставалось болезненно неподвижным.
— Катя, не плачь, прошу тебя, — Жданов опустился перед ней и обхватил ее ноги. — Я виноват. Я знаю. Мы с Малиновским поступили, как мерзавцы, но я прошу, прости меня! Дай мне шанс. Я стою перед тобой на коленях. Неужели тебе этого мало? — он поднял на нее взгляд полный мольбы.
— Каждый раз, когда я буду ложиться с тобой в постель, у меня перед глазами будут бежать строчки из той ужасной инструкции. Я так часто перечитывала ее, не в силах поверить, что это и есть правда, а наши отношения лишь искусно разыгранный спектакль. Я не могу, Андрей! Пойми. Не мучай меня! — Катя говорила очень тихо, но ее хриплый шёпот хлестал Жданова больнее пронзительных криков. Самое паршивое было то, что он ее понимал. Да как можно спать с человеком, который, по словам того проклятого пасквиля, испытывает дикое отвращение при каждом поцелуе?
— Кать, не бросай меня. Ты нужна мне сейчас как никогда. Не можешь быть со мной как любимая женщина, стань мне другом. — он сильно сжал ее колени в своих руках и положил на них голову.
— Я… не знаю. У нас не получится просто дружить после всего…
— Почему? Мы же всегда друг друга понимали, поддерживали до всех этих любовных перипетий. Давай же все вернём! Мы сейчас оказались в такой ситуации, что нам просто необходимо держаться вместе, — и снова он устремил на нее свой молящий взгляд.
Катя внимательно смотрела на Жданова, изучая каждый сантиметр его лица. Карие глаза скользили по его напряжённым чертам в надежде прочитать истинные мотивы. Но в какой-то момент лицо девушки стало светлеть и постепенно приняло другое выражение.
— Давай попробуем. Но только просто дружить. В конце концов мы с тобой в одной лодке как минимум на полгода, — сказала Пушкарёва, пожимая плечами.
— Спасибо! — Жданов вскочил с колен и снова притянул девушку в свои объятья.
— Андрей, перестань! — протестовала она, но не вырывалась, позволяя Жданову обнимать себя.
— Я делаю это на правах друга, — ответил мужчина.
— Тогда на правах друга я тебя попрошу отвезти меня в аэропорт. Мне нужно забрать мой чемодан. Я звонила и мне сказали, что он в камере хранения. — Андрей с готовностью кивнул, не торопясь отпускать девушку из своих рук.
***
— Что ты ржешь, Малиновский? — Андрей сидел в баре напротив друга и нервно крутил бокал с виски.
— Просто я не могу поверить в то, что Пушкарёва согласилась с тобой дружить после всего! Может она и со мной тоже подружится? — снова расхохотался Роман.
— А вот об этом даже не думай! Твоя роль в нашей истории уже сыграна! — взорвался Жданов. — Ты не понимаешь, какой это для меня шанс. Я просто буду рядом с Катей. Буду и всё, ничего не требуя взамен. Я буду ждать, Малиновский, и рано или поздно смогу ее завоевать.
— Я называю это техникой удава, Жданов. Ну учитывая, сколько у тебя подружек, ты можешь хоть до конца дней дружить со своей Пушкарёвой и проводить при этом каждую ночь с новой красоткой.
— Рома, ты плохо слышишь или плохо соображаешь? Мне не нужны никакие другие женщины кроме Кати!
— Даже так. Ну раз ты решил податься в монахи Шаолиня, прости, я тебе компанию составить не смогу. — Роман расслабленно покуривал яблочный кальян, бросая томные взгляды на девушек за соседним столиком. — А что Павел Олегович? Еще не сменил гнев на милость? Мне, конечно, уже предложили работу на телевидении, но в Зималетто и стены, как говорится, помогают.
— Отец пока не отошёл. Все как обычно. Только в этот раз намного хуже. Он презирает меня. Еще бы, такой провал. Самое идиотское, Малиновский, что иногда мне кажется, что он этому рад. Как-будто ему приятно от осознания, что он оказался прав на мой счет. Мама, конечно, тоже на его стороне, но ее больше расстраивает не мое неудавшееся президентство, а отмена свадьбы.
— Кстати о свадьбе. А как же Кира?
— Кира… С Кирой все кончено. — Андрей одним крупным глотком допил виски и достал кошелёк. Рома смотрел на него качая головой, но ничего не сказал. Он так и не мог до конца понять, ради чего его лучший друг был готов перекроить свою жизнь.
***
Катя лежала на своем стареньком диване, медленно погружаясь в сон. Этот день ее вымотал, а вечер дожал. Отец устроил ей форменный допрос, почему она досрочно вернулась из Египта. Для Пушкарёва всегда было главным, чтобы его дочь была самой лучшей, а поэтому соврать, что работа не подошла было не вариант. Не подошла значит не справилась, а для ее отца это было неприемлемо. Пришлось сказать, что забыла подписать очень важные бумаги в Зималетто, и для этого на время пришлось вернуться. Все-таки она была не только помощником Жданова, но и исполняла обязанности финансового директора. Дальнейшего чёткого плана действий у нее не было. Она думала, что возможно, ей придётся снять на время квартиру и врать, что находится в командировке.
Катя глубоко вздохнула и нырнула с головой под одеяло. «Как же мне надоело врать», — думала она, заворачиваясь в покрывало, как в защитный кокон, но вдруг вскочила и села за письменный стол. Достав из тумбочки дневник, девушка открыла его и принялась писать:
«Сегодня Андрей снова признался мне в любви и я ему поверила. Я верю, что он раскаивается, но ответить взаимностью не могу. У меня внутри будто перегорело, а от былых чувств к нему остались чуть слышные отголоски. Ему плохо. Я это вижу. Сегодня на совете директоров я с трудом сдерживала себя, чтобы не подойти к нему и все-таки не смогла оставаться в стороне. Наверное мне должно быть отрадно от того, что жизнь ударила по нему бумерангом, но мне плохо. Плохо от того, что плохо ему. Возможно он прав, и у нас получится вернуть те отношения, что были вначале. Мы понимали и чувствовали друг друга без слов. И что это если не истинная дружба?».
В дверь постучали, и Катерина спешно захлопнула тетрадь.
— Катенька, не спишь? Тебе Юлиана звонит, — ласково сказала Елена Александровна, тихонько войдя в комнату.
========== Глава 9. ==========