Шаги приближались.
Елена Владимировна нехотя приоткрыла глаза. В поле зрения показался человек в форме. Правильней всё же будет сказать, наверное человек, поскольку в этом мире, как выяснилось, далеко не все были людьми.
— Ева Кадр? На выход!
Она начала было подниматься, однако до неё дошло, что выпускать, если выпускать, собираются только её, а товарищей по несчастью оставят тут, томиться без нормального туалета, голодными и без воды.
— Я, — вышло хрипло, Елена Владимировна закашлялась. Каждое движение отдавалось у неё в затылке. — Без них не пойду. Сдохну тут. И завоняюсь.
Ставить условия возможно было не самым умным ходом. Неизвестный перестал звенеть ключами, замер истуканом и, видимо офигевая от такой наглости, даже забыл как дышать. Потом вспомнил, вспомнил еще также какое-то своё национальное ругательство, Елена Владимировна такого не знала, и открыл камеру настежь:
— Выходите все. Вещи и документы заберите у дежурного. И поживее! — и добавил тихо: — А то, не ровен час, действительно завоняетесь.
- “Зэ” — забота. — прокомментировала его слова Елена Владимировна, стараясь встать так, чтоб не сильно тревожить голову. Черноухий решил вопрос радикально, просто подхватил её на руки и сопя понёс на выход к свободе, воде и медицинской помощи.
У Евы Кадр, оказывается, был с собой рюкзачок, в котором находился кошелёк с внушительной суммой в золотых монетах, карта безналичной оплаты Объединённого Альфарского Банка, зеркало, коммуникатор — аппарат, вроде смартфона, серебряная фляжка с водой и — о, чудо! — документы. Документы на Еву Кадр.
С постоянно вертящейся фотографии, показывающей Еву со всех сторон, на Елену Владимировну смотрела она, Елена Владимировна. Вот только такая, какой она была лет так тридцать назад, когда ей была слегка за двадцать.
“Слепые они тут все что-ли?” — подумала Елена Владимировна и взяла в руки зеркальце. На всякий случай, чтоб убедится, что все ошибаются, права лишь она одна. Или наоборот. Или просто взяла в руки, она же женщина! — имеет право.
Стеклянная поверхность бесстрастно отразила ту же личность, что и на документах, только с синяками и царапинами на лице, свалявшимися в сосульки от крови волосами и вытращенными глазами. Не каждый день становишься моложе на тридцатник. Ну, собственно, и имя тоже не часто меняешь.
Как бы ни была ударена головой Елена Владимировна, но здравый смысл она не потеряла и потому категорически отказалась расставаться с орками.
Во-первых, она не знала ценности денег. Во-вторых, она не была уверена, что живёт по тому адресу, что указан в её документах. Да и вообще в компании не так страшно, как одной.
Орки оправдали возложенное на них доверие сторицей: отчаянно торговались с водителем таксомобиля, проще говоря, с таксистом, потом у дверей, когда Елена Владимировна прикинулась полуобморочной, разобрались с магозамком, а потом на оставшиеся деньги от поездки купили огромное количество еды. Елене Владимировне не было жалко денег — “мальчики” ей помогли, они вместе “чалились” и еще она боялась, что если они уйдут, то она останется одна. Последнее отчего-то пугало сильнее всего, поскольку в шкурку Евы Кадр Елена Владимировна не вжилась, хотя та и по фасону, и по размеру подошла ей идеально. Да собственно она и была её изначально.
Рыжеухого Кыша оказывается звали Кышери, черноухого — Фишруни, молчаливого орка с серыми ушками — Нешкан. Пока Елена Владимировна отмокала в ванной, кайфуя от вновь обретённой молодости, три богатыря готовили праздничный ужин в честь освобождения из застенков полицейского участка. Понятное дело — на четверых.
Квартиры Елены Владимировны в том и этом Мирах были похожи, но всё же присутствовали некоторые различия. В этом Мире вроде как всё стало гораздо просторней. Но даже так три крупных мужских особи на кухне заняли всё пространство, при этом умудряясь друг другу не мешать. Готовили они слаженно, дружно, практически без лишних слов понимая друг друга. Елена Владимировна почувствовала себя лишней и с чистой совестью ушла в спальню — заново знакомиться с собственным жильём.
Никакого дивана в спальне не водилось, там стояла кровать, большая такая, на толстенных основательных ножках, в головах которой была красивая деревянная резная спинка. Елена Владимировна присела на матрас и осторожно попрыгала — голова еще ныла — матрас был жестким, всё так как она любит.
Шкаф был похож на её бабушкин шкаф из настоящего дерева, со звенящими наборными стёклышками в окошках створок. Вот только двери у него открывались без скрипа и внутри висели не строгие, почти одинаковые офисные костюмы, а кучей было свалено всякое цветное барахло. Елена Владимировна терпеть не могла подобного беспорядка. Вернее, жизнь её приучила к порядку, и следуя практически насильно привитой привычке она начала вывешивать на вешала замысловатые штанишки из ткани с кожаными вставками, жилеты и корсеты, блузки различных расцветок с кружевным жабо или чумовым воротником. В куче нашлась и юбка, правда странная, в оборках, не то коктейльная, не то канкан танцевать. Тряпки в общем и целом слишком яркие, слишком нестандартные, слишком необычные на взгляд Елены Владимировны, но Еве Кадр же немногим за двадцать, так когда носить кожаные штаны если не сейчас?! Согласившись с последним доводом, Елена Владимировна сама себе кивнула. Голова отозвалась болью.