— Как звали твоего отца?
Максим удивленно посмотрел на меня, явно не ожидая подобного вопроса:
— Зачем тебе это знать?
— У тебя его имя, как ни крути, — робко объяснила я, на самом деле я просто была не готова принять все то, что он мне рассказал.
— У меня отчество матери и ее же фамилия. Сменил, как только получил паспорт.
— Ясно, — мой дорогой, мой несчастный мужчина, сколько же ему пришлось перенести! Теперь я хорошо понимала, что рассказать про возможную потерю голоса было для него гораздо легче и проще, чем это. Но меня терзал еще один самый важный вопрос.
— Когда ты был в «Ренессансе» в последний раз?
— С тех пор как встретил тебя ни разу.
Я выдохнула, хвала небесам! Лена соврала мне!
— А ты, — я робко придвинулась к нему и коснулась плеча — Хочешь этого снова?
Максим сжал губы и хрипло процедил:
— Иногда.
— О!
— Тебе противно?
Я молчала, нельзя огорошить человека подобными вещами и ждать мгновенной адекватной реакции от него. Мне было сложно представить себе Максима рядом с другой женщиной, которая ласкала бы себя для него, даже если бы он просто на нее смотрел. Это слишком тяжело.
— Скажи, Оксана, я тебе противен? — не унимался Макс — Когда ты знаешь обо мне все, сможешь ли ты быть со мной?
— Максим, я очень хочу быть с тобой! Ты столько для меня сделал!
— Только потому, что я для тебя что-то сделал? — Сощурив презрительно глаза, спросил Максим.
— Нет! Нет, не только поэтому. Точнее совсем не поэтому, а потому что ты мне нужен! — быстро прокричала я, видя, как он начинает закрываться от меня. — Просто я немного в шоке, я не ожидала, что услышу такое. Пожалуйста, пойми меня правильно.
— Не ожидала услышать, что твой новый парень извращенец?
— Не говори так! — Глаза предательски защипало, я должна была найти нужные слова, я обняла его, пытаясь утешить, хоть как-то унять всю боль что все это время была сокрыта. — Не надо! Это все не важно. Ты и я — вот что главное!
— Оксана! — Максим остановил мое нервное лепетание и рывком поднялся с места. Он начал судорожно мерить комнату шагами. — Ты не понимаешь, да и я не понимал! Глупец! Какой же я идиот!
— Максим, мне все равно…
— Нет! Замолчи! — Максим грубо прервал меня, окинув меня взглядом, холодным как никогда. — Я вижу все по твоим глазам.
— Ты видишь в них шок, Макс! Мне просто нужно время!
— Хорошо, опять нужно время, — он вскинул руки вверх так театрально, это так не похоже на него, всегда собранного и уверенного в себе. — Я дам его тебе.
— Спасибо, — я подалась вперед, чтобы встать и снова обнять его, но последние слова меня точно ударили:
— Уходи… прямо сейчас.
— Что?
— Уходи, Оксана, я даю тебе время. Где-то в глубине души я знал, что ничего у нас не выйдет, а я так хотел. Впервые в жизни, я так сильно этого хотел. — Он прикрыл глаза, отрешенный, выбившийся из сил. Он сдавался. — Уходи.
— Но я не хочу уходить, — я кинулась к нему и вцепилась в него, что было сил — Слышишь? Я нужна тебе сейчас, а ты нужен мне! Ты меня не оставил, когда мне было плохо, и я тебя не оставлю!
— Не нужно быть со мной из жалости или из чувства долга!
— Но это не так!
— Оксана, — он нежно провел рукой по моим волосам, коснулся лица, — ты сказала, тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Уходи.
— Нет, — решительно ответила я. — Я знаю, что нужна тебе! Я помогу тебе все это преодолеть, мы вместе сможем! Я могу отвлечь тебя прямо сейчас, хочешь? Я могу быть такой, как ты хочешь! Могу делать то же самое, что делали для тебя эти женщины!
Я потянулась к краю его джинсов, но Макс грубо меня остановил, он схватил меня за руки, и мне стало больно, я вскрикнула.
— Я сказал тебе уходить, — зарычал он и силой потащил меня к выходу. Он открыл дверь и вытолкал меня наружу. — Очень часто верное решение не всегда бывает приятным. Просто поверь мне. В последний раз. — И с шумом захлопнул дверь.
Я не могла поверить. Он выставил меня, оттолкнул. Я смотрела на закрытую дверь и не верила тому, что происходит. Вот сейчас он должен открыть ее и впустить меня обратно к себе, впустить снова в свою жизнь. Мое дыхание было тяжелым и неровным, я стояла перед дверью Максима и рыдала без единого звука, пряча каждый всхлип в кулак, которым пыталась закрыть себе рот, чтобы не закричать.
Он не открыл, не стал впускать обратно.