— Как же, по-твоему, создаются семьи?
— Семьи, — фыркает он, — это те, в которых дело заканчивается либо разводом, либо молчаливым терпением измен, потому что кому-то наскучила бытовая рутина? — спрашивает Макс.
Я молчу, тут мне нечего сказать. Со многим, что он сказал, я согласна. Особенно вспоминая брак собственных родителей, но все же мне очень хочется верить, что не каждые отношения заканчиваются так плачевно. Что между людьми есть любовь и верность, даже спустя долгие прожитые совместные годы. Максим проводит рукой по моим влажным волосам рукой и со вздохом говорит:
— Давай не будем о грустном, я хочу, чтобы после встреч со мной у тебя всегда было приподнятое настроение.
Снова облизав губы, я спрашиваю:
— Так как это будет?
— Наши отношения, основанные на умопомрачительном сексе? — с довольной улыбкой спрашивает он. Я слегка толкаю его в грудь.
— Ты такой самоуверенный!
— Но ведь это — правда! — восклицает он и, чуть снизив голос, говорит: — Ты так стонала, так просила еще, что у меня не могут возникать сомнения по поводу доставленного тебе удовольствия!
От напоминаний, как я извивалась под ним, стараясь прижаться еще теснее, то всхлипывая, то постанывая, в самом деле желая еще и еще, я заливаюсь краской. Максим нежно проводит по моей щеке рукой:
— Мне нравится, как ты краснеешь, вспоминая это.
— Есть от чего, — шепчу я.
— Продолжай краснеть так же всегда! Будь такой же скромной и стеснительной после секса, и такой же страстной и открытой во время него! Это так заводит!
Он прижимается ко мне бедрами, и я чувствую, как его возбужденный член упирается мне в живот.
— Боже! — посмеиваясь, выдыхаю я, — по-моему ты все время возбужден!
— Рядом с тобой это легко, детка! — и он целует меня в губы, впиваясь в них, прижимая к своему телу. Мне нравится то, как он меня целует, страстно и так всепоглощающе, что ничего рядом уже не имеет значение.
— Давай уже покончим с мытьем и будем вылезать, — говорит Макс, прерывая поцелуй и прислоняется к моему лбу своим.
Я немного не ожидала, что он это скажет, я уже думала, что он и правда снова возьмет меня прямо в душе, и я, признаться, хотела этого. Стараясь скрыть разочарование, я говорю ему:
— Да, действительно, что-то мы здесь задержались!
Максим только неопределенно хмыкает на это, и мы уже практически молча заканчиваем мыться и вылезаем из ванной. Максим, предварительно вытерев себя, чтобы не оставаться мокрым, оборачивает меня в большое белое полотенце, которое висит на крючке, а сам остаётся обнаженным.
— Полотенце здесь одно, ведь гостей в душе я не ждал, — улыбаясь, говорит он, — но точно заявляю, что оно чистое.
Я улыбаюсь в ответ, и мы выходим в коридор, который представляется мне слишком холодным. То, что он отдал полотенце мне, снова вызывает во мне чувство жалости к самой себе. Еще одно проявление заботы. Хотя, что в этом особенного? Он всего лишь дал мне полотенце! А коридор действительно холодный, я это особенно остро ощущаю, когда ступаю босыми ногами по его паркетному полу. Похоже на улице снова стало холодать, либо вода в душе была слишком горячей или горячей была не вода?
— Черт! — Максим, похоже, тоже отметил, что градусы в комнате понизились, — как холодно, срочно одеваться! — командует он и отвешивает по моей заднице шлепок.
— Эй! — я вскрикиваю и потираю ушибленное место.
— Не мог удержаться, — со смехом говорит Макс, на что я отвечаю:
— Ненормальный! — его игривое настроение мне нравится, и все же я жалею, что в ванной не было продолжения, хотя точно знаю, что он этого хотел. Зайдя в комнату, мы начинаем одеваться, и я украдкой смотрю на Макса, который оделся быстрее, чем я и теперь что — то проверяет в своем телефоне.
— Сейчас я подвезу тебя до машины, а потом мне нужно будет уехать по делам, — говорит он, убирая телефон в задний карман штанов. Теперь он хмурится, хорошего настроения как не бывало. Вот и приплыли, — думаю я, — а чего собственно ты ожидала, Оксана? Вот они отношения, где присутствует только секс, потрахались и разбежались. Я снова разочарована, уж и не знаю, чего я хотела, но точно не того, чтобы меня сразу отправили домой.