Артём теперь совсем ничего не понимал. Кто же такой этот его загадочный клиент в рясе? Может, всё же какой-то священник из числа религиозных сект?..
— Я не буду признавать вину, — заявил Вадим, которого присутствие этого человека с оцарапанным лицом тоже изрядно напрягало. — Я ничего не делал. Наоборот, хотел помочь.
— А труп Вашего приятеля, Кристиана Власьева, нашли, я так понимаю, на том же кладбище? — вновь принялся Хомунин прояснять обстоятельства. — За домом Камаловых, так?
— Я не знаю, где его нашли, — озлобился Плетнёв, потирая синяк под глазом. — Мне ничего не показали и не рассказали. Это следователь должна знать, девушка такая, Юлия зовут.
— Ну я вот смотрю сейчас протокол осмотра места происшествия, — продолжил Артём, листая на планшетнике фотографии дела. — Судя по карте, это кладбище за домом Камаловых. И уже вот из протокола Вашего допроса, как я понял, именно там Вы с убитым решили поискать пропавших детей.
— Ну да, искали…
— Ага, и его зарубили как раз похожим топором с нешироким лезвием, тело положили в могильный грот… Так, отпечатки пальцев Ваши обнаружены на теле, м-да.
Хомунин пытался на ходу знакомиться с уликами и делать какие-то умозаключения.
— Вы закончили? — небрежно поинтересовался Ламбрант, на сей раз повернувшись к адвокату всем телом.
Артём тут же почувствовал, как сердце сжалось у него в груди, и начал кашлять. Планшетник едва не выпал из рук. Он отстранился к зарешётчатому окну, схватившись за горло, и принялся успокаивать дыхание. Вадим недоверчиво посмотрел на эту сцену и вновь уставился на человека со шрамами.
— Кто ты такой? — спросил Плетнёв, решительно не понимая, что делает здесь этот незнакомец.
— Скажем так, я сочувствующий, — улыбнулся Павлов, уже не обращая внимания на кашляющего Хомунина. — И провожу одно небольшое исследование…
— Но ведь ты же не из общины, да? — не унимался Вадим, указав на него визиткой Хомунина. — Зачем тебе заниматься моим делом?
— Если я скажу, что мне нужны твои показания против церкви адвентистов, ты поверишь? — ухмыльнулся Ламбрант и вытащил из открытого портфеля адвоката чистый лист бумаги.
— Какие ещё показания?..
— Об этом поговорим позже. Сейчас тебе надо знать, что ты уже не состоишь в адвентистском движении. А мне такие люди, отлучённые от церкви чистых христиан, крайне необходимы.
— Как это не состою??? Я планирую вернуться в приход, изучать веру!..
— О, об этом придётся забыть, — твёрдым голосом заявил Павлов, рисуя что-то на бумаге. — Во-первых, тебя оттуда уже изгнали на вчерашнем экстренном сходе. Во-вторых, небезопасно будет появляться среди родственников и друзей убитого Власьева. Я уж не говорю про детишек.
— Но я же не убивал и не похищал никого! — возмутился Вадим. — Клянусь своей жизнью!..
— А вот этого делать не стоит. Мы ведь не на исповеди.
Ламбрант протянул ему лист с начерченным кривым крестом в круге и постучал по нему авторучкой.
— Завтра на суде скажешь, что это сатанинский знак, — сопроводил он свой жест. — Что тебе лично неоднократно поступали угрозы от приверженцев Дьявола. Ну и твоему бывшему пастору тоже.
— Но… — попытался возразить Плетнёв.
— Ты хочешь выйти отсюда или дальше прослыть адвентистом-сатанистом? — парировал Павлов и вновь постучал авторучкой по своему рисунку. — Скажешь, что в Церкви Равноапостольного Дмитрия Каримского дьяволопоклонники сожгли себя на праздник Бельтан два года назад… И что пастору Камалову это известно.
Вадим был удивлён. Конечно, клеветать на Роберта и своих братьев-адвентистов он точно не собирался. Ведь незнакомец со шрамами говорил чудовищные вещи.
— Ну и напоследок скажешь, что на кладбище видел посторонних, — добавил Ламбрант и повернулся к притихшему Хомунину. — К завтрашнему заседанию понадобится эксперт-криминалист, который даст заключение, что брызг крови на одежде Плетнёва не обнаружено. А без них предъявить нашему подзащитному нечего.
— Какое завтра? — недоумевал Артём, едва сдерживая кашель. — Какое заседание?.. О чём Вы вообще сейчас говорите???
— О том, что завтра областной суд рассмотрит жалобу на незаконное задержание и помещение под стражу, — скороговоркой произнёс Павлов и взглянул на подследственного. — Если не скажешь так, как я велел, будешь гнить на нарах до конца своих дней, понял?
Вадим поёжился от уродливого лица человека в рясе, но торопиться с ответом не стал. В конце концов, он сам ещё не виделся ни с кем из общины. Наверно, к нему сюда просто никого не пускали. Поэтому надо было прояснить ситуацию с адвентистами. Да и с чего вообще этот незнакомец со шрамами решил, будто Плетнёв станет наговаривать на братьев и пастора такие нелепицы?