— Всё, часы посещения закончились, — заявил толстый охранник, пытаясь запереть дверь перед носом адвоката.
— Я по уголовному делу, — вставил парень, показав своё адвокатское удостоверение.
— Тем более, молодой человек, с утра приходите, — настаивал неугомонный секьюрити.
— Ты чё, баран, не понимаешь совсем ничего! — рявкнул вдруг Хомунин и дёрнул дверь на себя так, что мужчина растерялся. — Тебе по башке настучать или по пузу?!
От таких слов охранник удивлённо раскрыл рот, но отступил в сторонку. Артём же поправил на себе пиджак и властным шагом двинулся внутрь отделения. Признаться, такой приём у него раньше никогда не срабатывал. Брать нахрапом мелкий персонал вроде дежурных или охранников приходилось редко. Однако в свете «ценных указаний» Павлова церемониться он уже ни с кем не собирался. Велено узнать сегодня, куда делись вещи погибшей Семеенко, придётся идти на крайние меры.
Палата у Тимура Алимова, любовника погибшей коллеционерши, располагалась в дальнем конце здания. Здесь дежурила отдельная медсестра, с которой разговор у Артёма состоялся тоже весьма короткий.
Травмированный в дорожной аварии пациент как раз заканчивал ужин, сидя в кресле перед широким плазменным телевизором. Место его лечения больше напоминало номер в трехзвездочном отеле. И это не удивительно, ведь Алимов считался московской знаменитостью: выступал пару лет назад на музыкальном телевизионном шоу, потом записал альбом, даже гонял за границу с концертами. Но в последний год дела его как-то пошли на спад, и парень осел в провинциальной столице. Как выяснилось, окучивал при этом богатую мадам в возрасте.
— Чё ещё? — небрежно поинтересовался Тимур, обернувшись на позднего гостя.
— Мне надо поговорить о коллекции «Аденбарум», — с порога заявил Хомунин и на всякий случай запер замок на дверной ручке палаты.
— Чё? — прогудел Алимов, голова которого была перебинтована.
— Ульяна Семеенко купила коллекцию в галереи Наватина, — пояснил Артём, включив планшетник. — Я сейчас представляю интересы автора этих вещей. По договору после смерти владельца они должны быть возвращены обратно изготовителю.
— Бро, ты ваще не по адресу, — недовольно поморщился больной. — Я не в теме, чё и какие цацки. Иди вон к мужу её…
— Мне сказали, что Вы должны знать, куда делись эти предметы, — настаивал Хомунин и покосился на грязную вилку, которая лежала перед пациентом. — Давайте не будем усугублять ситуацию, потому что люди весьма серьёзные, а дело не терпит отлагательств.
— Да я ж говорю, не в курсах я ни о каких таких делишках. И ваще у меня башка гудит, дрыхнуть пора…
В следующий момент адвокат и сам не ожидал, что пойдёт на такое. Он схватил жирную вилку и приставил к лицу парня. Тот от неожиданности открыл рот и уставился на четыре острых зубчика, маячивших прямо перед его глазами.
— Кому досталось серебряное оружие с красными камешками? — спросил Артём уже недружелюбным голосом. — Или я прибавлю пару диагнозов к твоей больничной карте!..
— Окей, окей, — пыхтя, заговорил Тимур. — Бро, давай без эмоций… Я их продал, бабло ваще позарез было нужно, вона на лечение и всё такое…
— Кому?! — повторил Хомунин, и чувство власти над покалеченным парнем ему вдруг понравилось.
— В лавку антикварную! — быстро ответил Алимов. — Ну эту, в центре, за синагогой…
Адвокат ухмыльнулся и отпустил несчастного. Вилку же бросил на пол, а запачканную жиром руку вытер об ошарашенного парня.
— Сколько в коллекции предметов? — уточнил Артём, возвращаясь к двери.
— Пять. Я все пять и толкнул туда, ваще по дешёвке, за копейки…
— Будешь паинькой, и я не сдам тебя ментам, — пообещал Хомунин и вышел из палаты уже в приподнятом настроении.
Так усердно он ещё никогда не старался. Но жуткий образ Ламбранта с рогами, хвостом и крыльями по-прежнему стоял перед глазами и заставлял вздрагивать. Поэтому останавливаться на посещении больницы Артём не решился. Даже звонить клиенту лишний раз теперь было боязно. Пришлось возвращаться в центр и ехать к синагоге. Время доходило уже к восьми вечера, но в подобных конторах всегда кто-то сидел в любое время суток.
За единственным в городе еврейским храмом, действительно, находился антикварный салон. И, как ни странно, он ещё был открыт. Правда, основной торговый зал располагался в цокольном этаже и больше производил впечатление ломбарда, чем какой-то солидной фирмы. Какого только барахла здесь ни валялось: мечи, вазы, напольные часы, кастрюли, самовары, даже советские телевизоры. Нужно было очень постараться, чтобы не уронить чего-нибудь по пути к стойке продавца.